Игнач Крест

- Ты на нашу братию напраслину не возводи, - еще больше взъярился инок. - Думаешь, я не знаю, что ты до сих пор идолища поганые в лесу прячешь да жертвоприношения им устраиваешь?!

Возмущенный Евлампий вскочил со своего места, Афанасий тоже. Еще немного, и дело дошло бы до драки. Тогда вмешалась Александра и обратила все в шутку:

- Ну вы, петухи бойцовские, скоро настоящий петух прокричит, и нам всем надобно будет в поход идти. Давайте лучше попросим Игната Трефилыча спеть нам были старинные или рассказать что-нибудь из своей жизни.

- Давай, Трефилыч, поведай нам, как ты в Иерусалим ходил со каликами перехожими…

- Как аж до Печоры добирался!

- Нет у нас во всем Новгороде певца супротив тебя, Игнат! - поддержали Александру многие голоса.

- Про мои походы вы все уже много раз слышали, лучше пусть наш дорогой гость рыцарь Иоганн о себе расскажет, о своих встречах да приключениях, о том, что самое важное в его жизни было, - возразил Трефилыч.

Однако Иоганн не согласился.

- То, о чем ты рассказать просишь, старик, со мной сейчас происходит, - сказал, задумчиво глядя на Дарью, Иоганн. - Давай сперва ты, а потом уж я…

Трефилыч провел тыльной стороной ладони по губам, расправил усы да бороду, обвел всех ясным светлым взором и запел неожиданно высоким и чистым голосом былину про Ставра Годиновича.

Давно это случилось с новгородским боярином, сотским* Ставром Годиновичем, когда привез его за какие-то провинности в Киев Владимир Мономах и заточил в свой подвал. Уж лет сто прошло. Много что изменили певцы, передавая из уст в уста это сказание, пока услышал его Игнат Трефилыч. Действие давно перенеслось во времена деда Владимира Мономаха - Владимира Красное Солнышко, столь любимого сказителями. Все, кроме Штауфенберга, поняли, почему именно эту былину стал петь Трефилыч, и нет-нет да посматривали на боярышню Александру свет Степановну.

____________________

* С о т с к и й - должностное лицо.

…Как не давно тому время миновалось,
Перепала к Ставровой молодой жене,
К молодой Василисе Васильевне,
Перепала весточка нерадостная,
Что Ставр-де боярин во Киеве
Посажен в подвалы глубокие,
Замкнут на замки на булатные,
Засыпан песками сыпучими.

Пел Трефилыч однотонно, возводя глаза к потолку.

Тут велит она искать коня доброго
На ту уздицу на тесменную;
Седлает коня во касожское* седло,
Подтягивает двенадцать подпруг шелковых,
Надевает на себя кудри черныя,
А на ноги сапоги зелен сафьян;
Подпоясывает палицу* тяжелую
Да подстегивает свой тугой лук,
Что тугой свой лук ведь разрывчатый;
Называется она грозным послом
Из дальние земли из хазарские…

____________________

* К а с о г и (черкесы) - один из древнейших народов Северного Кавказа.

* П а л и ц а - дубина с утолщенным концом.

Трефилыч перевел дух, набрал воздух в легкие и вновь затянул:

То не темная туча подымалася,
То не вихри по полю повеяли, -
Подымалась Ставрова молода жена
Со своею свитою великою
Ко славному городу ко Киеву…

Все внимательно слушали, хотя знали этот сказ с самого детства.

…Доносили князю про грозна посла.
Уж и больно тут князь запечалился
Со княгиней своей Апраксеевной.

Трефилыч исполнял старину всегда один, говорком, нараспев, не спеша, ровно, бесстрастно, с редкими изменениями скорости пения и напряжения голоса, не отвлекая от содержания былины, а, наоборот, вызывая какой-то благоговейный интерес к событиям отдаленных времен.

…Тут возговорил, промолвил Владимир князь

Потихоньку княгине Апраксеевне:

- Ой ты гой еси, княгиня Апраксеевна!

Я ли грозного посла проведаю:

Заставлю его боротися

С моими богатырями могучими. -

В ту пору прилучились в Киеве

Удалые бойцы, добры молодцы:

Алеша Попович, Илья Муромец,

Кингур богатырь Самородович,

Сухан богатырь сын Дементьевич,

Самсон богатырь Колыванович,

Да еще ребята Хапиловы.

Выходили все во широкий двор,

Становились в ряд двенадцать человек;

А того ли посол не попятился:

Первого он хлестнул в голову,

А другого хлестнул промеж ребрами,

А третьего хлестнул поперек хребта.

…

Остальные же все разбежалися.

Это место в былине доставило особенное удовольствие. Некоторые стали громко выражать свой восторг, радуясь победе новгородки над киевскими богатырями, но на них все зашикали, и Трефилыч продолжал петь: