Читаем Игнач Крест полностью

«Он нарочно заманил нас, - подумал Кучар в ярости. - Как часто мы сами действовали таким же образом и все же попались…»

Тут в воздухе послышалось странное гудение, и в тех, кто еще удерживал коней на месте, врезалась огромная, в полный человеческий рост, стрела, поразившая сразу двух чэригов, другая свалила коня. Какой великан из какого лука мог послать их? Некоторые чэриги пытались скрыться от этих стрел на берегу, но тут же увязали в глубоком снегу, и им приходилось возвращаться на лед. Чудом уцелевший Кучар с горечью огляделся: в живых оставалось совсем немного чэригов.

Части легкой ордынской конницы не любят ввязываться в рукопашный бой, но сейчас не было другого выхода. Кучар обнажил клинок и уже собирался отдать команду: «Вперед на врага!» - когда к нему подъехал командир второй сотни и остановился сзади. Чутье опытного воина заставило Кучара насторожиться.

- Покажи свое лицо, - резко обернулся он к Аджару.

- Зачем тебе? - глухо спросил джаун-у-ноян.

- Покажи, - упрямо повторил Кучар.

- Время ли на виду у врага разглядывать друг друга?

- Я хочу видеть твое лицо, чтобы знать, что ты замышляешь.

- Я замышляю избавить землю от таких, как ты! - вскричал ноян и выхватил саблю.

Кучар успел подставить свою. Раздался звон от удара металла о металл. Начался жестокий бой. Вдруг Кучар почувствовал, как холодный металл вошел в его тело прямо против сердца. Он медленно завалился на шею коня, бессильно распластав руки. Аджар спокойно вытер кровь с клинка о гриву своей лошади. Чэриги растерянно смотрели на поединок своих командиров, служа хорошими мишенями для стрел урусов.

В это время над рекой разнесся звонкий крик:

- Кто против Бога и Новгорода?

Ему вторил сильный густой бас:

- Где Святая София, там и Новгород!

- Вперед! - скомандовал рыцарь. - Deus cum nobis! С нами Бог!

И отряд русских бросился в атаку. Застучали по льду подковы, засверкали мечи. Новгородцы мчались рысью, все ускоряя бег коней.

Потеряв одного предводителя, чэриги тщетно ждали команды от другого. Только несколько всадников послали свои стрелы во врага, который быстро приближался. Некоторые выхватили сабли и поскакали навстречу. Хотя числом они еще превосходили русских, но растерянность воинов авангардного отряда позволила новгородцам смешать их строй. Рубились молча, с ожесточением. Один из чэригов косым ударом сабли сбил остроконечный шлем русского и невольно отпрянул, увидев рассыпавшиеся по плечам волосы и нежное девичье лицо. Однако он быстро пришел в себя и собрался нанести новый удар, когда Аджар наотмашь рубанул его по плечу, и чэриг упал с коня, заливая снег своей кровью.

Митрофан и Афанасий, разделавшись со своими противниками, помчались на помощь Александре. Афанасий скакал, заткнув за пояс рясу и размахивая мечом. Они с Митрофаном одновременно занесли оружие над головой джаун-у-нояна. Александра еле успела заслонить его:

- Это друг! Князь Андрей! Он спас меня!

Оба новгородца недоверчиво смотрели на князя, лицо которого все еще было покрыто личиной.

Митрофан наклонился и, не слезая с коня, ловко поднял шлем боярышни. Не успела она надеть его, как враги вновь окружили их и началась сеча. Булатные мечи русских с лязгом опускались на круглые плоские шлемы таурмен. Налетев и получив должный отпор, поганые отскакивали на безопасное расстояние, потом нападали вновь. Отражая одну атаку за другой, все трое старались защищать Александру от ударов.

В это время Евлампий и рыцарь тоже оказались в кольце. Монголы на своих приземистых лохматых конях, самый высокий из которых не достигал в холке и полутора метров, налетели на них с гиканьем и криками «Хурай! Урда!» и заскакали по кругу. У Евлампия не было никакого оружия, кроме рогатины*, с которой он ходил и на медведей. Сидя верхом на сером в яблоках коне, выпряженном из саней Александры, он вонзал острый конец рогатины то в одного, то в другого поганого и одним рывком выбрасывал из седла, а рыцарь добивал их пикой. На Евлампии была плотная кольчуга. Она надежно защищала его от стрел, на голове посверкивал помятый железный шлем, из-под которого свисала кольчужная сетка, защищавшая шею от сабельного удара.

____________________

* Р о г а т и н а - копье с крупным тяжелым железным наконечником, часто с небольшой перекладиной под пером - лезвием.

Бирюк со своими охотниками засели за перевернутыми санями у самого берега. Каждая стрела, выпущенная ими, достигала цели, поражая всадников или их коней. Сначала таурмены не понимали, где прячется враг, но потом часть тех, кто остался без лошадей, бросилась к саням. Завязался рукопашный бой. Бирюк знал, что тяжелое оружие делает его воинов менее поворотливыми, и занял круговую оборону.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза