If you try to break me, you will bleed (ЛП)

— А потом отец заболел, — продолжила она, — Я беспокоилась о нем, я боялась за Арью, Ланнистеры наступали нам на пятки, и я не могла, Джон… Я едва могла здраво мыслить, не говоря уже о том, чтобы рассказать тебе. Потому что, если бы я сделала это, то просто сломалась бы. А у нас итак было куча проблем.

Джон покачал головой.

— У нас всегда будет время для такого, Санса. Первое убийство это всегда сложно. С этим трудно справиться даже натренированным мужчинам, а ты…

— Я не нежная фиалка, как думает Робб, — перебила его Санса.

И это было так на нее похоже. Именно это он любил в ней. Она была словно сапфир, с гладкими краями, но если ты будешь неосторожен, то можешь порезаться о них.

— Я и раньше несла на плечах бремя смерти. Это никогда не было просто. Но это убийство было не первым.

— Но тебе все еще больно.

— Да. Столько всего произошло. Ланнистеры. Возвращение в Королевскую Гавань. Снова молить о помиловании отца. Все это навалилось. Не только Илин Пейн.

Он почувствовал, как уголки губ дернулись вверх.

— Итак, сначала у тебя просто не было времени, чтобы рассказать. А потом?

— А потом я просто не хотела разбираться со всем этим, — она пожала плечами, — Да, я не могла заснуть. Зато я могла подумать о других делах. Думаю, я справлялась.

— Это не так, — пробормотал он.

Санса сумела изобразить удивление.

— Я думала, что все будет в порядке, когда мы окажемся в Винтерфелле. Но я не смогла заснуть. И тогда я встретила Робба, — она вздохнула и перевернула их ладони тыльной стороной. Она нежно провела пальцем по его венам, затем перешла на ладонь, а затем поднялась к подушечками пальцев. По спине Джона побежали мурашки, — Я не хотела причинить тебе боль, — сказала она мягко.

Джон сглотнул.

— Я серьезно, — её глаза метнулись вверх, чтобы встретиться с его, а затем снова вернулись к их соединенным рукам, — Ты… Ты не Таргариен. Ты же с Севера. И так будет всегда. Отец всегда любил тебя. Он любит тебя и будет любить. Робб, Арья и Бран — они всегда будут тебя любить. Неважно, кем был твой отец. Потому что они знают, какой ты на самом деле, и это самое важное.

Возможно, он все еще был пьян. Возможно, он все же был Таргариеном больше, чем Старком. Потому что он не мог объяснить, что за безумие овладело им, когда он сказал:

— А ты? — почти неслышно прошептал он. Только для них вдвоем.

Санса замерла. Её волосы соскользнули и скрыли её лицо. Джону захотелось взять слова обратно, он чувствовал себя полнейшим придурком. Он хотел вернуться в прошлое, и зашить себе рот самой толстой иглой, какая только есть у Сансы.

Но потом она подвинулась, и он увидел её.

Её щеки покраснели. Глаза, голубые и прекрасные, смотрели в сторону. Но потом она подняла на него взгляд, и огонь в них мог бы растопить все земли за Стеной. В его животе расцвел настоящий пожар.

— Санса? — прошептал он.

Она вся дрожала. Её руки дернулись и начали двигаться вверх. Она невесомо провела по его руке, потом провела по груди, затем нежно провела по шее, поднимаясь выше, пока не остановилась на пульсе, и он почувствовал, как её пальцы мелко дрожат. Тогда она взяла его за подбородок, и все это время она не отрывала от него глаз. Джон никогда не раньше не видел в них тех эмоций, что были сейчас.

Ей потребовалось лишь мягкое нажатие пальцев, чтобы Джон подвинулся навстречу.

Их губы встретились, и казалось, что все вокруг отошло на второй план — его влажная кожа, горький привкус алкоголя в горле, резкой запах лимонов.

У губ Сансы был вкус летних яблок и чего-то холодного, свежего. Джон вытащит руку, зарылся в её волосах, выгнул шею и притянул Сансу ближе. Она ахнула, когда он слегка изменил угол, проникая глубже в её рот.

А потом её колено соскользнуло с покрывала, и она упала прямо на пол.

Джон в панике попытался поймать её, но только запутался в простыне. Он беспомощно посмотрел на нее, и Санса рассмеялась, запрокинув голову. Он еще никогда не слышал такого низкого, раскатистого и совершенно счастливого смеха.

Глядя на него сквозь влажные от смеха ресницы, она сказала, все еще смеясь:

— Боги, и я думала, что это я неумеха.

— Не будь такой грубой, — сердито ответил Джон. Однако не смог скрыть, как дернулись его губы.

— Нет? — она вдруг встала, и боги Джон знал, что утром он пожалеет об этом. Но он не мог держать себя в руках, когда она смотрела на него так пристально, так горячо, — Полагаю, я должна загладить свою вину?

Джон попытался встать, но лишь сильнее запутался в одеяле и простынях.

Она улыбнулась ему, и глаза её весело блеснули. Так красиво, что он был уверен, что умрет на месте.

Наклонившись, обвив руками его шею и прижавшись к нему, она прошептала ему на ухо:

— Я всегда буду любить тебя, Джон. Бастард ты, или Таргариен, мне наплевать.

— Не порть момент, — прошептал Джон.

— А если мне хочется? — спросила она, и он почувствовал, как в груди закипает смех.

Его взгляд упал на таз рядом с ним. Он все еще был наполовину полон воды, и когда Санса чуть отстранилась, он…

Да пошло все к черту!