If you try to break me, you will bleed (ЛП)

— Я люблю тебя. Я всегда любила тебя. Ты и я, мама. Мы были единственными, чья душа принадлежала Югу, а не Северу. Когда-то я любила тебя больше всех на свете. Я мечтала стать похожей на тебя, — её глаза были на одном уровне с глазами Кейтилин, и ни один мускул не дрогнул на её прекрасном лице, — Ты вырастила меня послушной, благородной, любящей свою семью. Я поняла, что нет более важного в жизни, чем забота о своей семье. Я знаю, ты доверяешь Петиру. Но он убийца, Торговец Смертью, и я увижу его мертвым за все его преступления.

— Значит, ты будешь судить его? — спросила Кейтилин холодно, — Или ты убьешь его в закоулках Зимнего Городка и сбросишь тело в овраг?

Санса тоже вскочила на ноги.

— Сегодня вечером я пошлю ворона Леди Аррен, — сказала она, — От лица Петира. Я попрошу напомнить, какой яд она использовала. Как только мы получим её признание, то созовем знамена. Я хочу, чтобы Мизинец был осужден перед всем севером, и когда Робб отрубит ему голову, ни одна душа не усомнится в правильности его действий.

— А что случится с Лизой? Если она признается в содействии?

— Даю слово Старка, — сказала она мягко, — Её не тронут. Я обещаю тебе.

Она вздохнула, и вся её мягкость исчезла за маской льда.

— И прости меня. Ты любила Петира, и, возможно, все еще любишь его. Я сожалею об этом.

— Но только об этом. Ни о чем более, — Кейтилин знала, что дрожит. Знала, что её трясет от ледяной ярости. Знала, что она еще никогда в жизни не злилась так ни на одного из своих детей, — Ты выражаешь соболезнования мне, из-за моей любви. Но не за то, что ты собираешься убить достойного человека, Лорда.

Маска Сансы внезапно треснула, все её спокойствие сменилось яростью.

— Он стоял рядом с Серсеей Ланнстер. Он говорил ей, что мы с отцом предатели и заслуживаем смерти. Он хотел убить и меня, и отца, а ты стоишь и защищаешь его?

Что? Но он сказал, что…

— Он прислал ворона, — Кейтилин слышала свой голос сквозь какую-то пелену, — После того как ты написала Роббу, что отца схватили. Петир сказал, что постарается защитить тебя.

— Он делал все возможное, чтобы убить нас, — решительно сказала Санса.

Она вздрогнула от этих слов, а затем села за стол, пытаясь вернуть самообладание. Когда она почувствовала, что не может плакать или кричать, она посмотрела на Сансу.

Ты моя старшая дочь, но словно чужая. Кто же ты такая? Я не знаю. Мне хочет плакать, когда я смотрю в твои глаза, Санса: они такие же голубые как у меня, и такой же формы. Но они гораздо холоднее и серьезнее моих в твоем возрасте. Ты такая молодая сейчас, но ты была того же возраста, когда умерла в своем прошлом мире.

О, моя бедная, милая девочка: что они сделали с тобой?

— Что случилось, Санса? — тихо спросила она, — Что Петир сделал с тобой? Не в этом мире — нет. В другом. Что он сделал, что ты так его ненавидишь?

Санса покачала головой.

— Ты не захочешь узнать. Эти знания принесут лишь боль. Я сказала тебе, что я вернулась назад во времени, но если я расскажу тебе, что произошло до этого, ты не сможешь спать по ночам, — она улыбнулась, мягко и нежно, — Я знаю…

Кейтилин выгнула бровь и бросила на неё взгляд, который она оттачивала годами. На Арье, когда та была особенно раздражающей, на Бране, когда он бегал по крышам и лазил по стена. Даже на Риконе, когда он не слушался мейстера.

— Ты будешь слушаться, — говорил этот взгляд, — Или мало тебе не покажется.

Санса резко захлопнула рот. Кейтилин спрятала улыбку и, прищурившись, посмотрела на дочь.

— Я твоя мать, — сказала она, и её голос звучал властно, но не сердито или громко. Просто властно, — Я заслуживаю знать, что произошло. Это, что тебя беспокоит, Санса. Если ты пережила это, то уж я точно смогу.

— Это не очень веселая история, — сказала Санса почти отчаянно, — Мама…

— Скажи мне, — и это была сталь, в её голосе. Это была честь Талли, лед Старков и материнская забота.

Санса склонила голову, пряди красных волос скользнули по её бледному лицу, и она начала говорить.

***

Ты знаешь, что происходит с девушками, когда с ними делаю то, что ты сделал со мной?

Ты попытался сломать меня. Ты считал меня фарфоровой куклой, игрушкой, незаметной помехой. Ты думал, что меня так же легко победить, как и тех, кто был до меня.

Но я — волк. Я знаю, что значит быть некоронованной королевой, сестрой, лишенной брата, и мертвой женой. Моя стая умерла, и я возродилась в их крови. Я — волк, и я разорву тебе горло еще до того, как ты увидишь мои когти.

Санса повернулась к тени Мизинца и подумала: Ты научил меня опасаться тебя.

— Он пытался сломить меня, и превратить меня в тебя, — сказала она матери, — Он попытался, но проиграл.

Я не какая-то помеха.

Я мстительная женщина, и он будет в ужасе от моего гнева.

***

Прошло уже несколько часов, когда в дверь постучали. Санса поняла, что у неё пересохло горло. Когда она посмотрела в окно, то увидела, что солнце уже высоко в небе. Вероятно, был уже почти полдень.

— Войдите, — позвала она.