Иероглифы Сихотэ-Алиня

Губкин и Вася притащили рысью шкуру, и все слушали рассказ возбужденного Васи, с невольным уважением поглядывая на улыбающегося и явно смущенного Губкина. Почуйко молча подкладывал ему лучшие куски, норовя опереться о его плечо. Лазарев больше интересовался принесенной связистами металлической пластинкой. Он нашел на ее краях остатки припая и долго изучал дырочки на краях. Только в конце ужина пришло время заняться пластинкой.

– В том, что это бохайский металл, сомнений нет, – сказал Лазарев. – Но кто из вас знает, что это такое?

Никто, конечно, не знал, хотя каждый с уважением подержал и осмотрел пластинку.

– Это, товарищи, самая настоящая прародительница ваших погонов! Да, да! Не удивляйтесь. Перед вами древний погон. Он крепился к кольчуге, на плечах воина, с помощью шнурков, или припаивался, или иным способом и должен был защищать воина от удара мечом сверху. Прошло время. Нужда в такой защите отпала, а погоны остались. Недаром они и сейчас делаются из металлической канители, как бы напоминая о своих предках. Ну вот. В данном случае погон этот рассказывает, что в найденном вами городище, вероятно, были бои. Под ударом меча погон оторвался, вернее, отпаялся и упал. Видите, есть вмятинка.

Тут только солдаты увидели на матово блестящей поверхности пластинки едва заметную вмятинку, похожую на след металлической чертилки.

– Человек, которого защищал этот погон, дрался в центре городища. Видно, он был отважным, стойким воином и умел драться до конца…

Люди примолкли, словно отдавая дань уважения неизвестному воину, отстаивавшему свою родину до последней капли крови.

– К сожалению, мы не знаем, победил он или погиб. А может быть, победив, умер от «черной болезни»… Как жаль, что мы ничего или почти ничего не знаем о тех людях…

– Вот видишь, – шепнул Вася Губкину. – Я ж говорил, что лучше б нам рукописи найти, чем драгоценности.

И покачал головой так, будто Саша все время хотел найти только драгоценности. Губкин не ответил. Он смотрел на Сенникова и не мог понять, почему у него такое усталое лицо, такой отрешенный, печальный взгляд.

Несколько секунд стояла тишина. Пряхин кашлянул и отдал приказ:

– Что б там ни было, а на городище пока ходить не придется. От поста далеко не отлучаться – за линией нужно будет смотреть в оба глаза. Завтра передохнем немного и возьмемся за оборудование поста.

НА РЫБАЛКЕ

Пока люди были на линии, Почуйко твердо взял в свои руки хозяйственные дела гарнизона. Утром Пряхин хотел было распорядиться продуктами, но нашел их так тщательно и любовно рассортированными и прибранными, что даже позавидовал Почуйко. Он хотел было сказать об этом Андрею, да его не оказалось на месте.

Солдаты и Вася пошли к реке умываться, и старшина спросил у Лазарева:

– Куда это Почуйко делся?

– Фазанов ловит.

– То есть как?

– А мы тут от нечего делать наплели с ним силков и расставили по обочинам дороги и тропок. Вот он и пошел проверять.

Тут уж, кажется, стоило не хвалить, а ругать. Как это так? Без спроса занялся силками, без разрешения отправился гулять! Старшине не нравилась такая чрезмерная самостоятельность и в то же время… В то же время она ему нравилась, как Пряхин ни убеждал себя, что Почуйко не прав. Нравилось, что Андрей, не ожидая распоряжений, делал то, что считал нужным сделать не для себя, а для всех, для поста. Ругать его за это?.. Нет, ругать Пряхин не мог. Да ведь и распускать тоже нельзя! Дисциплина есть дисциплина.

Минут через десять из кустарника вышел хромающий Почуйко. Юн тяжело опирался на палку, но, увидев Пряхина, пошел бодрее, далеко, как на прогулке, выбрасывая палку. В левой руке он держал за ноги трех связанных фазанов – двух курочек и одного красавца петуха. Фазаны задирали головы и покорно хлопали большими светлыми веками.

– Вы что ж это, Почуйко, никому не доложили об отлучке? – как можно доброжелательней спросил старшина.

– Здрасте! – удивился Почуйко. – Я ж Лазареву сказал. Шо он, вам не передавал?

Так убежденно звучали слова Почуйко, что старшина не мог не отметить: учитель включен в гарнизон поста, и у него с таким хозяйственником, как Андрей, наверное, появились свои обязанности. Это открытие вначале рассмешило Пряхина, однако поразмыслив как следует, он понял, что оба Лазаревы незаметно вошли в гарнизонную семью. Ведь племянник по-настоящему нес линейную службу, дядя сам занимал оборону… Интересно, чем он занимается сейчас?

– Ну как, товарищ лейтенант? – озабоченно спросил Почуйко, укладывая фазанов возле стола. – Понаделали?

– Заготовил, – ответил Лазарев. – Теперь остановка за рукоятками.

– Ну это мы сейчас… Зараз команду дадим. – Андрей озабоченно обратился к старшине: – Тут как вы сказали, что малость отдыхать будем, так мы вот с товарищем лейтенантом подумали, что хорошо бы рыбки набить. Она зараз валом идет, можно сказать, дуриком. А упустишь – не увидишь. Так вот требуется ваше разрешение.

– А чем же вы ее бить будете? – настороженно спросил Пряхин, полагая, грешным делом, что Почуйко попросит тола для глушения.

– А вот… острогами. Товарищ лейтенант…