Идеи и интеллектуалы в потоке истории

обусловливает отток из этой сферы наиболее активных и талантливых.

Здесь кадровый вопрос смыкается с финансовой проблемой.

Вечная проблема (недо)финансирования

Действительно, многое упирается в доступные масштабы

финансирования. Так в докладе ГУ ВШЭ отмечается:

«Новые экономические возможности, которые появляются в обществах,

достигших уровня ВВП на душу населения более 15–20 тыс. долл.,

позволяют перейти к персонализации образовательных траекторий за

счет общественного вклада в образование. Это соответствует уровню

общественных расходов на образование свыше 5 % ВВП (скандинавские

страны, США, Франция, Бельгия, Новая Зеландия, Швейцария). Такое

направление общественных расходов получает признание на нескольких

основаниях: оно, во-первых, кладет конец “похоронам таланта” и

увеличивает возможности выходцев из бедных слоев реализовать свои

способности и предпочтения, во-вторых, увеличивает совокупный

человеческий капитал за счет большего числа высокопроизводительных

“креативщиков” в самых разных областях деятельности. Формируется

новый механизм, который, с одной стороны, высокосоревнователен и

поддерживает таланты, а с другой — оказывает адресную поддержку

детям из “нижних” слоев для восходящей социальной мобильности»

[Российское образование — 2020, 2008].

184

Типовой советский и постсоветский ход известен: просить деньги у

Москвы и бесконечно призывать к «повышению качества». Согласно

мировой практике, существенно более эффективными являются

институциональные подходы: прежде всего, обеспечение автономии и

состязательности образовательных учреждений, а также открытие

возможностей для диверсификации источников финансирования,

главным образом за счет местного бизнес-сообщества.

Ясно, что одномоментно на новые рельсы финансирования высшую

школу не перевести. Сколько-то лет некое базовое центральное

финансирование будет необходимо, но огромного бюрократического,

диктующего всем стандарты министерства для этого совсем не нужно.

С этой задачей вполне справляются государственные казначейства.

Постепенно финансовая нагрузка должна переходить к регионам, а для

возможности ее нести потребуется соответствующая федерализация

бюджета [Розов, 2011, гл. 17-19].

Как же в государственном финансировании избежать вредной

уравниловки и вредного, чреватого стагнацией, разделения вузов «по

разрядам»? Качество университета определяется в конкурентной

борьбе. По каким показателям можно об этом судить? За хорошее

образование готовы платить, во-первых, родители абитуриентов, во-

вторых, частные фирмы и местные бизнес-сообщества через разные

формы поддержки. Вот пропорционально этим полученным

финансовым средствам на образовательном рынке вполне можно

исчислять и государственную поддержку.

Кроме этого, государство может и должно быть заинтересовано

в преимущественном развитии каких-то особо важных, прежде всего,

инновационных, направлений. Опять-таки, никакого министерства для

этого не требуется. Такие задачи давно успешно решаются созданием

фондов и общественных специализированных советов, включающих

лучших отечественных и зарубежных специалистов в каждой данной

отрасли знания, которые на конкурсной основе вполне могут

определять: каким вузам, факультетам, кафедрам какую особую

поддержку оказать.

Кому ранжировать вузы

Привычно уповать на государство (соответственно — его

профильное ведомство) уже не приходится: ну нет и не намечается

Гумбольдтов в наших коридорах власти! Единственный видимый

субъект: профессиональные гуманитарные сообщества: академические

ассоциации обществоведов, искусствоведов, филологов, историков,

философов. Эти сообщества лишены своих финансовых средств, у них

нет и не будет каких-либо административных рычагов влияния на

высшую школу. Зато у них есть авторитет (уж какой накоплен).

185

Значит, напрашивается механизм установления плавающих

(ежегодно переустанавливаемых) рейтингов вузов, прежде всего

университетов, в отношении  качества  общегуманитарной 

подготовки как по отдельным направлениям (история,

социальные и политические науки, филология и

искусствознание), так и по агрегированным оценкам. Вполне

ожидаемо, что уже через два-три года после начала практики

таких рейтингов абитуриенты и их родители будут в той или

иной мере ориентироваться не только на ожидаемый «рыночный

профит» вуза, но и на его общекультурный престиж. А это уже

будет означать для явно сползающей ныне к узкому

технократизму администрации вузов следующее: сохранять и

развивать гуманитарную составляющую нужно не по требованию

московских чиновников и не из общих (обычно расплывчатых и

необязательных) соображений, а на основе прямого

конкурентного интереса. Давать добротную общекультурную

подготовку станет и престижно, и выгодно, и перспективно.

Ситуация конкуренции на реальном рынке не бывает простой.