Идеи и интеллектуалы в потоке истории

На смежных кафедрах работали такие известные ученые, как Джордж

Герберт Мид (социальная психология) и Торстейн Веблен (экономика).

Все они тесно взаимодействовали с чикагскими социологами.

11. Популяризация дисциплины в стране, участие в создании новых

кафедр и факультетов в других городах.

Чикагские социологи много сделали для привлечения внимания

американского общества к социологии, к восприятию материалов

эмпирических исследований; пропагандировали возможности и

перспективы социологической науки. Во многом благодаря их

деятельности уже в первые десять—двадцать лет XXв. курс социологии преподавался более чем в 150 университетах и колледжах

США.

12. Острая конкуренция, споры и последующий обмен идеями с

вновь возникающими исследовательскими центрами.

При появлении новых факультетов и центров социологических

исследований в университетах Гарвардском (Бостон), Колумбийском

275

(Нью-Йорк), Джона Хопкинса (Балтимор), Беркли (Калифорния)

ученые Чикагской школы, с одной стороны, развивали, уточняли,

пропагандировали собственные подходы, противопоставляя их

главным альтернативам (например, парсонсианскому вполне

схоластическому теоретизированию), с другой

стороны, — заимствовали идеи; включались в интенсивный интеллектуальный

обмен, споры на конференциях АСА и на страницах

профессиональных журналов; формировали на новых факультетах

свое представительство.

13. Получение значительной финансовой и административной

поддержки от города, провинции и центрального правительства;

представительство  в общенациональных  структурах

власти. Совместные проекты и участие в реформах.

Чикагский университет был основан семейством Рокфеллеров, их

фонд, правительство штата и мэрия Чикаго поддерживали

социологические исследования. Большую роль сыграли

организационные способности У. Харпера. Один из лидеров

Чикагской школы У. Огборн занимал различные посты

в правительственных ведомствах, руководил Исследовательским

советом социальных наук, и во многом благодаря ему и его книге

« Социальные изменения» (1922) социология стала популярной и была

институционализирована в США на общенациональном уровне.

Ведущие правительственные ведомства заказывали социологам

целевые разработки — как самим чикагцам, так и выпускникам

Чикагского университета.

Была ли Чикагская школа социологии «туземной»?

Чтобы доказать свой парадоксальный тезис о столичности как

особой разновидности «туземства», М. Соколов и К. Титаев

предлагают следующий мысленный эксперимент: представить, что

некая современная социологическая школа на российском Урале

(аналог Среднего Запада в США) «ведет себя» подобно школе

чикагских социологов начала XX в.:

«Представьте себе, как квалифицировались бы российские социологи,

которые проделали бы следующую траекторию. Примерно в начале

1990-х гг. некоторое время они стажировались во Франкфуртском

университете (трудно найти аналог Зиммелю, но Хабермас по целому

ряду причин кажется наиболее удачным сравнением; кроме того, никто

из отечественных социологов, насколько нам известно, не стажировался

у Хабермаса, так что этот пример не будет похож на личный выпад).

Степень их близости к классику была весьма относительной, но,

вернувшись, они провозгласили себя его учениками и наследниками,

создав индустрию переводов его трудов и игнорируя всю остальную

европейскую социологию. На протяжении следующих двадцати лет

Хабермас занимал в их профессиональном сознании все меньше места, а

276

они сами все больше, пока, наконец, к 2013 г. они не сжились с

ощущением, что вся стоящая социология делается в России, причем

непосредственно вокруг них, скажем, в том же уральском городе (будем

считать Урал аналогом американского Mid-West). Они издавали

хрестоматии по “Современной социологии”, состоящие более чем

наполовину из отрывков из их собственных трудов, преподносимых как

безусловная классика, а также текстов психологов, антропологов и

биологов, работающих в том же уральском университете, что и они.

Попытки младшего поколения московских, петербургских и

новосибирских ученых указать, что в Европе и где-то еще за пределами

России делалось и даже продолжает делаться что-либо интересное

помимо Хабермаса, более не воспринимались ими всерьез. Вряд ли кто-

то затруднится квалифицировать эту группу в ее нынешнем состоянии

как гипертуземную, несмотря на ее безусловно провинциальное начало.

Возвращаясь к Чикагской школе: то, что нам кажется сегодня ее важным

вкладом в социологию, было сделано именно благодаря туземной, не

провинциальной, фазе динамики. Провинциальная фаза не оставила

ничего, кроме конспектов Зиммеля, вроде виртовского “Урбанизм как