Идеальный шпион

Компания Аламейна «Здоровье против недугов», Фонд военных и общих пенсий, Данкиркское товарищество взаимопомощи, Союз ветеранов Ти-Пи — организации, вроде бы независимые и все же находившиеся под крылышком у главной холдинговой компании «Рик Т. Пим и Сын», чьи юридические нарушения в качестве получателя жалких вдовьих пожертвований были вскрыты далеко не сразу. Я проводил розыск, Том. Я расспрашивал знающих юристов. Сто фунтов капитала оказались достаточным прикрытием для этой рискованной игры. И нам помогали, вообрази только: Уинфилд из Торта, Мак-Джилливри из страховой компании, Снелл из Коллегии права, кто-то там еще из Рима — эти закаленные в боях юристы исчезали, едва дело начинало пахнуть скандалом, чтобы с улыбкой возникнуть опять, едва небосклон начинал проясняться и дело было сделано. А за Честер-стрит располагались клубы, надежно, как сейфы, упрятанные в те же закоулки Мэйфэра: «Олбани», «Берлингтон», «Ридженси», «Роялти» — названия их меркли по сравнению с той роскошью, что ожидала завсегдатая внутри. Существуют ли они теперь? Во всяком случае, не на те доходы, что получают наши служащие, Джек. А если и на них тоже, значит, мир предпочел удовольствия строгости и соблюдению экономии во всем. Теперь не надо заключать сомнительных пари в сомнительных притонах. И сомнительные мамаши в длинных пеньюарах не прижимают теперь тебя к груди, уверяя, что близится день, когда ты станешь настоящим сердцеедом. И не место в этом мире нашим любимчикам-актерам, с мрачным видом облокачивающимся на стойку в баре для того, чтобы час спустя смешить до колик партер. Или жокеям, мельтешащим вокруг бильярдного стола, слишком высокого для их коротких ног, и просаживающих немыслимые суммы, и «Магнус, почему ты до сих пор не в школе?», и «Куда подевалась эта чертова куртка?». А мистер Кадлав снаружи в своей темно-красной форменной тужурке читает «Капитал» на рулевой баранке, дожидаясь того часа, когда надо будет не мешкая доставить нас на новый тур важнейших переговоров с каким-нибудь неудачливым джентльменом или столь же неудачливой леди, которым необходимо оказать благодеяние.

А в сторонке за клубами располагались еще и пивные — «Бидлз» в Мейденхеде, «Сладкоежка» в Брее, «Досужий час» — в одном месте, «Козлик» — в другом, «Бубенчик» — в третьем, все с посеребренными решетками и среброголовыми пианистами и среброголовыми леди у стойки бара. В одном из них мистера Маспоула официант, которого тот оскорбил, обозвал проклятым спекулянтом. Но Пим вылез с какой-то забавной шуткой и тем разрядил атмосферу и предотвратил драку. Какая это была шутка, я уж не помню, зато помню, что при мистере Маспоуле был в тот вечер медный кастет, который он частенько прихватывал на скачки, а однажды показал мне, и помню, что звали официанта Билли Крафт и что я был у него дома где-то на окраине Слоу, где он познакомил меня со своей замухрышкой-женой и детьми. Пим хорошо провел с ними время и ночевал на жесткой тахте, укрытый ворохом пледов и шерстяных одеял. А пятнадцать лет спустя на совещании в Главном управлении кто вдруг вынырнул из толпы как не тот самый Билли Крафт, превратившийся в главу сыскной службы? «Я решил, лучше уж их выслеживать, чем кормить, — с застенчивой улыбкой пояснил он, когда сердечно тряс мне руку. — Папашу вашего обидеть я не хочу, конечно, великий он был человек». Как оказалось, неучтивость Маспоула была заглажена не только благодаря стараниям одного Пима. Рик послал Крафту ящик шампанского и дюжину нейлоновых чулок для жены.

После пивных наступал черед рассветной экскурсии на Ковент-Гарден, где мы подкреплялись яичницей с ветчиной перед поездкой на скорости сто миль в час к нашим конюшням, где жокеи облачались в бриджи и форменные шапочки, становясь рыцарями-тамплиерами, которыми они всегда и были в воображении Пима. Они скакали верхом на «недотепах» по покрытым инеем и усеянным сосновыми иглами аллеям, а услужливому воображению казалось, что устремляются они куда-то вверх, в самое небо, чтобы выиграть там чемпионат Британии, навсегда и бесповоротно.

Сон? Одну ночь я помню хорошо. Мы ехали в Торки на приятный уик-энд в «Империале», где Рик устроил незаконную игру в железку в номере люкс с окнами на море, и, должно быть, это был один из тех дней, когда мистер Кадлав попросил расчет, потому что очутились мы вдруг на залитом лунным светом поле, так как замороченный делами Рик заблудился и потерял дорогу. Растянувшись бок о бок на крыше «бентли», отец и сын подставили лица лунным лучам.

— У тебя все в порядке? — спросил Пим, подразумевая разорение и преддверие тюрьмы.

Рик крепко сжал руку Пима.

— Сынок, когда ты рядом, а Господь Бог наверху среди звезд, а под нами наш «бентли», я в порядке, как никто другой!

И он говорил истинную правду и самым счастливым днем своей жизни готовился назвать тот день, когда Пим, при полном параде, в костюме лорда главного судьи и по ту сторону решетки, будет оглашать приговоры в Олд-Бейли, приговоры, подобные тому, который выслушал однажды и сам Рик и о котором он так не любил вспоминать.