Идеальное вторжение

— Верно, — поддакнул Жирносек, заводя машину на стоянку. — Вот мы и прибыли.

Зайдя в офис, Богдан Ильич открыл сейф, достал бутылку коньяка.

— Ишь ты, армянский, выдержанный.

— А главное — настоящий. Я знаю в Москве одно местечко, где по умеренной цене продается настоящий армянский коньяк. Сейчас мы его откроем. Располагайся, будь, как дома.

— Зачем? — искренне удивился Комаров. — Самые душевные выпивки происходили у меня в институте после работы. Даже гидролизный спирт в хорошей компании единомышленников шел за милую душу. Так что будем, как на работе.

К удивлению Жирносека, ученому не потребовалось запьянеть, чтобы перейти к интересующей Богдана Ильича теме. Видимо, сильно наболело. Начало разговора было положено довольно оригинально:

— Ну давай, не чокаясь, за мышей, — поднял Михаил Эдуардович стопку, наполненную ароматным напитком.

— Почему за мышей? И почему, не чокаясь? — спросил Жирносек.

— До людей еще дойдет, не волнуйся. А мыши были первыми, кто испытал на себе действие антифриза. И все сдохли, как одна, причем еще до того, как их поместили в морозильную камеру.

Жирносек сразу понял, что имеет в виду ученый, но, скорее, имитировал потрясение, чем испытал его на самом деле. Богдан Ильич давно сообразил, что дело с антифризом нечисто, он подозревал, что морозильные камеры — это настоящие гробы, и никакого чуда с воскрешением ждать не приходится.

— Как? Ваш антифриз оставляет кровь без изменений? Но ведь акт его испытаний подписан серьезными людьми! Там черным по белому начертано: антифриз предотвращает замерзание крови до стадии глубокой заморозки, — воскликнул Жирносек, предвидя слова Михаила Эдуардовича.

И тот не обманул, пояснил с хитрой улыбкой, словно позаимствованной у вождя мирового пролетариата:

— Антифриз дает возможность проводить заморозку без кристаллизации жидкости до температур, при которых полностью прекращается деятельность вредных микроорганизмов. Но… Выпьем за людей, опять же не чокаясь.

— То есть ты хочешь сказать… — продолжил разыгрывать из себя эдакого дурачка с высшим образованием Жирносек.

— Да, я хочу сказать, что люди от действия антифриза кончали так же, как и мыши.

— Но тогда… тогда… — залепетал Богдан Ильич.

— Тогда читай Уголовный кодекс, там все написано, — жестко закончил Комаров.

— Не надо Уголовного кодекса, ведь если отбросить формальности, мы помогаем людям.

— Конечно. Ведь клиенты «Новой жизни» стоят одной ногой в могиле, и последний шаг требует от них мучений. А вы избавляете их от страданий. Я угадал ваши мысли, коллега?

— Но ведь так оно и есть на самом деле.

— А ты можешь дать стопроцентную гарантию, что все эти люди обречены? Ведь чудеса случаются, особенно когда дело касается молодых.

Тут Комаров попал в точку. Жирносек вспомнил сына мультимиллионера и, чтобы скрыть смущение, потянулся за бутылкой. Они выпили, и Михаил Эдуардович совершенно неожиданно оставил щекотливую тему, заговорил о разных пустяках.

Но Жирносеку от этого было не легче. Да, он догадывался о печальной судьбе замораживаемых, но догадываться и знать — вещи принципиально разные. Теперь не отмахнешься от собственных мыслей, не скажешь, обманывая самого себя:

— Раз говорят, что заморозка открывает двери человеку в будущее, то порадуемся за него. И глупо изводить себя чудовищными подозрениями.

Но, по большому счету, угрызения совести мучили Богдана Ильича чисто символически по причине наличия этой совести лишь в зачаточном состоянии. В первую очередь откровения Комарова пробудили страх и растерянность. Жирносек испугался разоблачения и не знал, как ему быть. Обычно в такой ситуации слабый человек норовит опереться на более сильного. Богдан Ильич тут же обратился мыслями к Фитилю. Оправдание нашлось быстро. Фитиль заварил кашу, пусть он ее и расхлебывает. Может, пока не поздно, свернуть лавочку? Богатое воображение Жирносека тут же нарисовало радостно-апокалипсическую картину. Взрывается местная подстанция, разносится вдребезги движок криоцентра. Прибывшие на место событий бойцы МЧС находят связанного лаборанта Тикунова и морозильные камеры с растаявшими телами. Вот он, форс-мажор, прописанный во всех договорах и позволяющий оставить себе уже полученные деньги.

Нет сомнений, людям Фитиля провернуть такое дельце — раз плюнуть. Конечно, после утраты клиентов вряд ли найдутся желающие улечься в морозильную камеру, «Новая жизнь» прикажет долго жить. Ну и черт с ней! Главное — Фитиль с Жирносеком избавятся от улик, можно будет жить спокойно, не опасаясь дотошных следователей и пожизненного тюремного срока.