Идеальное совпадение

Он прав. Шай-эрцы всегда рождались с колдовским даром. У кого-то он был сильнее, у других едва проявлялся. Мы не благоговели перед магией, относились, как к художественным способностям или музыкальному слуху. Все умеют держать в руках грифельный карандаш, любой может научиться исполнять гаммы и зажигать магические светильники в комнате. Обыденность! Другое дело, не каждый способен написать шедевр, сочинить симфонию или освоить заклятия высшей магии.

– Вы быстрые, – продолжал Гаррет читать лекцию, засунув руки в карманы, – ваши заклятия мощные, но магия – конечна. Вы истощаетесь. Стихия же никогда не иссякает. Бери, сколько хочешь, но не проси, а приказывай. Она признает только силу.

Краем глаза я заметила вокруг нас неясное движение. Порывисто повернула голову. С земли, медленно и плавно, поднимались крупные капли воды, больше всего напоминающие круглые стеклянные бусины. Сквозь них было видно поле, землю и лес. Тысячи маленьких искаженных картинок, как в испорченном уменьшающем стеклышке! Неожиданно я поймала себя на том, что стою с открытым ртом, и прошептала на выдохе:

– Вода… Ты водный стихийник!

– Ливневый, – поправил он. – Я сумел тебя поразить?

– Более чем! – даже не подумала отпираться я.

Неожиданно дрожащие капли рухнули вниз. Ударили по голове, заставив ойкнуть и вжать шею в плечи, закатились за шиворот, барабанной дробью простучали по земле. На стеганом жилете и на рукавах спортивной кофты остались подтеки.

– Ваэрд! – заорал Илвар с другого конца полигона.

Дальше он захлебнулся словами, вопил на каком-то непереводимом фольклорном языке. Кулон-переводчик, пульсирующий на шее, никак не улавливал смысл, а вместе с ним и я.

– Что он говорит? – полюбопытствовала у Гаррета.

– Если коротко, то просит меня не выпендриваться, – пояснил он.

Оставалось с вежливой миной дожидаться, когда магистр исчерпает запас ругательств и выдохнется. Но нам повезло! В самый пик забористой тирады один из северян неудачно взорвал землю и разворотил посреди полигона воронку. В спину Илвара ударили комья грязи, и бранный поток мгновенно поменял направление.

Мы вернулись к занятию.

– Закрой глаза и почувствуй ветер, – велел Гаррет.

Я так и поступила, но сегодня, как назло, царил полный штиль.

– Ладно… – вздохнул он, зашел ко мне за спину, заставил расставить руки и раскрыть мигом вспотевшие ладони.

Единственное, что я была способна теперь ощущать, как лопатки прижимаются к его груди. И запах! От Гаррета пахло божественным мужским благовонием. В смысле, не божественным, конечно, но сделанным по заказу, а не купленным в парфюмерной лавке одной цены, где абсолютно любые одеколоны продавались по полтора динара за флакон.

– Я тебя волную, Адель? – хмыкнул он над моей макушкой.

– Вот еще!

– Тогда расслабься, – посоветовал он.

– Я не напряжена! – огрызнулась я и раздраженно добавила: – Просто не надо так тесно прижиматься.

Справедливо говоря, Гаррет действительно создал воздушный зазор между нашими телами.

– Я чувствую, что рядом есть река, – проговорил он.

После приезда во время прогулки мы с Мейзом видели речушку, разрубающую лес вдоль. Она злая, узкая, с крутыми каменистыми берегами. Большие валуны высовывали со дна мокрые, шипастые головы. О них разбивалась бурная вода, и вокруг летели брызги.

– Под нами почти иссохший подземный источник, – продолжал перечислять северянин гипнотическим голосом. – И я точно знаю, что около семи вечера пойдет дождь. Ты должна ощущать стихию, чтобы призвать ее. Ветер, любое дуновение, сквозняк и даже дыхание живого существа. Когда-нибудь ты сможешь управлять и им.

Дыхание я была способна ощутить! Гаррет как раз выдыхал мне в макушку.

– Попытайся, – произнес он и заставил расставить пошире руки.

Я снова смежила веки, сделала глубокий вдох, как когда-то давно, когда преподаватель в начальных классах учил нас, детей, пробуждать магию.

Неожиданно я его ощутила! Легкое прикосновение ветра к кончикам пальцев, словно скользнуло что-то мягкое и пушистое. Почти незаметное дуновение, приласкавшее щеку, тронувшее выбившиеся из пучка кудрявые темные пряди.

– Ощущаешь? – тихо произнес Гаррет над ухом.

– Да…

– Приказывай! – резко произнес он.

Секундой позже холодным взбешенным вихрем нам в лицо швырнуло пригоршни опавших грязных листьев, пожухлую траву, пыль и мусор. Мне в лоб прилетел кем-то выброшенный грязный фантик, а с головы Гаррета сорвало дурацкую шапочку и отбросило на приличное расстояние. Яростный поток растаял, оставив нас засыпанных, испачканных и обалделых.

Некоторое время мы молчали.

– Извини, – у меня на зубах скрипел песок.

В волосах Гаррета, растрепанных порывом ветра, застряли листья. Он обтер лицо ладонью и деловито спросил:

– Что вышло понятно, а что ты хотела сделать?

– Заставить листья кружиться, – покаялась я.

– Ясно… – Он отряхнул перепачканную, пыльную душегрейку. – Но у меня есть и хорошая новость: ты движешься в правильном направлении. С первого раза редко кому удается договориться со стихией.

– И тебе?

– А у меня проблем не возникло.