Идеально безумный мир

— Да и про отца бред какой-то, — поддержал брата Людовик, — Он мне признавался, что подслушал о том, что не родной, чисто случайно, и к тому же был постарше.

Маг широко улыбнулся и, разведя руки в стороны, безмятежно пожал плечами.

— Я лгал, Луи. Не хотел травмировать твою и без того жестоко израненную юную душу…

— Ага, и поэтому предпочел травить меня ненавистью, — согласно кивнул юноша и, чувствуя, как его вновь одолевает ярость, несколько раз глубоко вздохнул. Роман, заметив состояние брата, аккуратно коснулся его плеча, помогая держать себя в руках.

— Ты предал нас, дядя, — Эрик, не желающий оставаться в стороне от занимательнейшей беседы, на мгновение закусил губу, — Предал меня, Романа, Луи… Предал всех нас, и теперь надеешься обелить себя, обвиняя в чем-то нашего отца? Ты предал даже того, кто был предан тебе — я говорю о Ричарде, — предал без тени сомнения! Если…

— Эрик, — мастер воздел руку в останавливающем жесте, — Я никого и никогда не предавал, то не моя вина, что мои желания шли вразрез с вашими. Я держал тебя в плену, да, потому что должен был понять, что дает тебе силу причинять мне вред, должен был обезопасить себя от этого. Если предательство Романа с моей стороны заключается в той дуэли, завершившейся столь печально, то в пылу боя возможно всякое… Людовика же я и вовсе взял на поруки, я растил его, учил, я помог ему выжить и стать тем, кем он стал сейчас… — заметив, что Луи собирается возразить, мужчина нахмурился и укоризненно покачал указательным пальцем, — Увы, воспитания я ему недодал, коль скоро он так и рвется перебивать старших. Помолчи, мальчик, — взгляд его уперся в младшего из всех присутствующих здесь молодых людей, — Если не хочешь, чтобы я заставил тебя умолкнуть.

— Отличное воспитание, ничего не скажешь, — Роман, ухмыляясь, скрестил руки на груди, насмешливо созерцая названного дядюшку, — Сыпать угрозами, запугивать ребенка и все в отчаянной надежде привить ему благородные манеры! Да, дядя, по такому воспитателю, как ты, просто детский сад плачет.

— Но как же Ричард? — Татьяна, сама не выдержавшая дальнейшей беседы на темы довольно отвлеченные и невнятные, немного выглянула из-за спины мужа, бросая взгляд на клетку с оборотнем, — Чем он опять провинился перед тобой, что ты заточил его в клетку?

Ричард, словно услышав ее слова, а может быть, и в самом деле разобрав их, с определенным трудом шевельнулся и глухо зарычал. Двигаться мужчине все еще было затруднительно — гнет силы Альберта придавливал его, заставлял замирать против воли, а цепи лишь упрочивали его бессилие, однако, рычать он способен все-таки был, да и из-под гипноза отвлекшегося мага потихоньку выпутывался.

Альберт медленно поднял руку и, как бы раздумывая над ответом на вопрос дочери, на несколько мгновений приложил указательный палец к губам.

— Ах, да… верно, — пробормотал он и, широко ухмыльнувшись, одобрительно кивнул девушке, — Благодарю за напоминание, моя милая. Я увлекся нашей беседой и немного забылся… — он повернулся и, подойдя к клетке, внезапно просунул руку между ее прутьями и очень фамильярно, небрежно потрепал оборотня по голове, как треплют приблудившегося пса, — Я никогда и никого не наказываю просто так, должен сказать тебе, моя девочка, я всегда придерживаюсь справедливых мотивов… Ричард — предатель. Он предал меня, предавал не единожды, а прощение предателей, как сказал однажды Луи, — это самая большая ошибка.

Молодой маг, чьи слова Альберт вдруг решил вспомнить, помрачнел. Правая рука его как-то машинально скользнула в карман, и наружу появилась уже сжимающей излюбленное резиновое колечко — способ немного отвлечься от испытываемой ярости.

— Тогда обстоятельства были другими, — тихо вымолвил он, не глядя ни на кого из своих друзей, не сводя взгляда с Ричарда, своего родного дяди, находящегося в плену у того, кто родным не являлся.

— Нет, Луи, обстоятельства остались прежними, — мужчина широко улыбнулся и, жизнерадостно подмигнув, неспешно вытащил руку из клетки, убирая ее с головы оборотня. Тот, с видимым трудом дернув подбородком, выразительно клацнул зубами.

Альберт негромко рассмеялся.

— Дикий пес, мне придется приложить немало усилий, чтобы вернуть твою преданность… Я даже думаю — а нужна ли она мне теперь? — глаза мага чуть сузились, рука, только что трепавшая Ричарда по голове, взмыла в воздух и столь же резко опустилась. Прутья решетки внезапно заалели, мгновенно раскалившись, едва ли не вспыхивая пламенем; жар, идущий от них, на миг коснулся лиц испуганных наблюдателей. Он передался и по цепям, удерживающим несчастного пленника, побежал по ним к кандалам, сковывающим его, чтобы сжечь, уничтожить, испепелить… Прутья погасли, жар утих. Лэрд, с чьих губ уже готов был сорваться первый стон, как-то внезапно пришел в себя, вырываясь из-под власти Альберта, и гневно дернул цепи.

Маг равнодушно повернулся к нему спиной.