Идеальна для меня

Что-то рухнуло внутри в тот момент. Нечто важное, скрепляющее меня и Рона Харингтона. Шаткая, ломкая лестница между нами треснула, обломки полетели прямо в пропасть. И я не была на него в обиде, отнюдь. Как можно винить человека за нелюбовь? Тем более, мы оба хотели одного — счастливую семью. Мы создавали иллюзию чего-то несуществующего. Словно играли постановку, будучи совершенно другими людьми…

Но недалеко стоял Конрад Шульц, и я отчаянно старалась изображать самого счастливого на свете человека. Будто все, что нужно мне для жизни, — это лишь он, мой жених. Будто я живу им, дышу…

— Говорю, — тяжело вздохнув, я натянула самую ослепляющую улыбку, на которую только была способна. — Я люблю тебя, малыш. Спасибо, что приехал. Поддержка родных людей всегда важна.

— Малыш, — оценив меня удивленным взглядом, Ронни зарделся. Его щеки горделиво залились румянцем, и некое самодовольство проскочило во взгляде. — Я тоже люблю тебя, ты же знаешь…

Резкими, нетерпеливыми шагами босс пересек комнату по направлению к мини-кухне. Даже не оборачиваясь, я знала, что он достал виски и налил себе полный стакан. Возможно, даже перелил через край… Затем махом осушил его и поставил на деревянный столик с таким грохотом, что прикрученная к нему кухонная стойка едва ли не рухнула.

— Почему мы вечно откладываем свадьбу? — голос был достаточно громким, чтобы каждое слово доходило до ушей Конрада. Но настолько, дабы мое маленькое шоу походило на правду. — Мне не терпится носить фамилию Харингтон. Эмми Харингтон… Разве звучит не великолепно, малыш?

Ронни бросил неловкий взгляд на Шульца, после чего невнятно протянул, долго подбирая нужные слова:

— Ты ведь хотела сперва разобраться с работой, чтобы потом мы смогли, наконец, осесть за городом…

— Неизвестно, как долго я буду «разбираться с работой», — пространно махнув рукой, я прижалась щекой к щеке Ронни, — Мне надоело ждать…

— Ну, раз так… — вконец растерявшийся мужчина почесал лоб, а затем торжественно провозгласил: — Тогда мы могли бы сделать это хоть завтра.

— Так быстро нашу заявку никто не примет, даже при условии твоих связей, — делано понуро проговорила я, вспоминая уровень влияния Конрада. Но было одно, над чем босс был вне власти. — Зато мы могли бы провести венчание хоть завтра! Как тебе идея?

Мне показалось, что-то хрустнуло. Бросив краткий взгляд на босса, я увидела остатки стакана в его руке и едва заметные капельки крови, оставшиеся на идеально чистой рубашке.

— Прекрасная мысль, Эмми, — без капли энтузиазма заявил жених, будто все это разумелось само собой. — Тогда сегодня ты ночуешь у меня, а завтра утром сразу отправимся в церковь.

— В первую, что попадаться на пути! — воскликнула я нарочито громко. Вряд ли Конрад будет ходить за мной попятам и не сможет всем церковнослужителям запретить проводить обряд, хоть и является постоянным спонсором многих храмов.

— И все же, — вернул меня в реальность Ронни, — Нужно подготовить мой костюм, твое платье… К тому же, обеспечить передвижение, ведь твоя нога повреждена. Я позабочусь об этом сегодня сам, сделаю тебе сюрприз.

— Ты прекрасный человек, Рон Харингтон, — без капли лжи прошептала я ему в глаза, чувствуя, как по сердцу разливается тоска. Ведь вечером при личной встрече мне придется сказать ему, что я передумала и не стоит так спешить. Что наши отношения требуют развития, а не скоропалительной свадьбы.

Мой посыл был понят Ронни неправильно. Он крепко обхватил мои щеки своими горячими руками и резко впечатался в мои губы. Это был так неожиданно, что, ошалев, я потеряла полный контроль над ситуацией.

Ронни не любил целоваться, как, собственно, и я. Мы берегли это на момент занятия сексом и то, обычно это привносило нечто вроде неприятного осадка. Зачем мужчина сделал это сейчас? Оставалось лишь догадываться… Возможно, он хотел создать некий образ «идеального семьянина» в глазах своего негласного кумира.

А затем я вдруг подумала… Почему нет? Губы — это одна из тех частей моего тела, не запятнанная Шульцем. Конрад сам пожелал провести встречу на его глазах. Сам решил все за меня. И я закрыла глаза, позволяя мужчине углубить поцелуй.

Лишь на мгновение… Потому что затем Ронни резко отпрянул, будто отлетев на метр назад. Словно какая-то магическая сила отбросила его в сторону… И у этой «силы» было вполне конкретное имя — Конрад, мать его, Шульц.

Часть 18

Мы с Ронни, тяжело дыша, испугано уставились на босса. Ронни выглядел жалко, со страхом глядя на удерживающего его за пиджак Шульца. Мой жених казался нашкодившим подростком, которого поймали на перемене за курением.

А вот Шульц… Он пугал меня, как никогда ранее. Желваки его играли, брови сошлись на переносице, в глазах полопались капилляры, а грудь бешено вздымалась. Он смотрел на Харингтона так, будто решал, с чем лучше зажарить это бессмысленный кусок мяса? С чем подать его к столу?

И Ронни чувствовал это. Боялся проронить слово. На его губах все еще была моя едва заметная гигиеническая помада с розовым оттенком и запахом лимонного драже. И это явно не играло ему на руку.