Идеальна для меня

Словно в подтверждение его слов послышался плач Виктории — самой маленькой и единственной девочки среди близнецов. Она родилась последней, уступив место братьям Алексу, Мэйсону и Коллуму. Они были еще совсем крошечные, но уже имели каждый свои неповторимые характер и голос. Если мальчики оказались очень похожи на Конрада, то Виктория даже в таком раннем возрасте была моей маленькой копией.

Дорожка из роз кончилась, и я с безумным страхом подняла глаза, преодолевая желание упасть в обморок.

Конрад Шульц… Он был так прекрасен в рубашке, сшитой из того же материала, что и мое платье. На его губах застыла блаженная улыбка, будто он видел нечто великолепное, только вот смотрел он исключительно на меня. Глаза в глаза.

— Что такое? — робко спросила я, смахивая непрошеные слезы дрожащими холодными пальцами.

— Ничего, — хрипло отмахнулся он, перенимая мою руку и нежно целуя ее в ладонь. — Просто пытаюсь вспомнить, что именно я сделал в этом мире, что мне так повезло.

— Как минимум шесть детей! — хохотнула я, кивая взглядом на первый ряд, где размещались одни только дети и их няни. СМИ до сих пор гудели от новостей про двух взрослых детей главы «Шульц Индастрис», от еще четверых кого-то в пресс-службе точно хватит удар!

— Думаешь? — лукаво уточнил мужчина, а затем не выдержал, притянул меня к себе для легкого развязного поцелуя, едва слышно шепча: — И я не намерен останавливаться. Ты была таким милым хомячком, а дети пахнут так, что их хочется съесть…

Моя ладонь накрыла щеку мужчины, нежно погладив родную кожу. Все в этом мужчине казалось мне трепетным и любимым, отзывалось почти сумасшедшим желанием. То, как он смотрел на меня. То, как говорил. То, как касался… Мир между нами был совершенно другим, запертым от чужих глаз. Купол, покидать который не хотелось.

— Кхем… — одернул нас священник. — Я могу начинать?

— Пожалуйста, — деловито отозвался Шульц, переведя на мужчину совершенно другой, леденящий душу взгляд. Только на меня он смотрел с такой безграничной любовью и лёгкостью, а мир вокруг видел его совершенно другим. — Прошу вас поторопиться. Я и так ждал слишком долго!

Я робко усмехнулась. Как оказалось, Конрад не зря не брал трубку, проведя около двух дней в самолетах и позвонил доктору Грину, только когда уже был на соседнем острове. Он самолично готовил свадьбу, чтобы вместе с Сабиной и Артуром успеть сыграть ее перед родами. Но судьба внесла свои коррективы, и пришлось еще много подождать.

— Согласны ли вы выйти замуж за Конрада Шульца?.. — донеслось до моих ушей, и я тут же кивнула.

— Конечно. — Священник говорил что-то еще, я не сдержалась и едва слышно прошептала мужчине на ухо: — Я никогда никого не любила, Конрад. Только тебя.

Волосы на шее мужчины встали дыбом, кадык нервно дёрнулся. Он облизал пересохшие губы, и только спустя целую вечность повернулся, опаляя желанием и лаской:

— Я знаю. Потому что чувствую то же самое, Эмми. Любовь, что я испытываю к детям, и любовь к тебе — два совершенно разных и неповторимых чувства. И если отсек, предназначенный для детей, безграничен… То твое место навсегда теперь занято. Даже если ты однажды меня бросишь, я все равно буду любить только тебя, помни это.

Я подавилась слезами, совершенно не мило закашлявшись и, плюнув на правила и приличия, сжала лицо мужчины своими ладонями и поцеловала жадно и бешено. Плевать на мир вокруг. Плевать на всех!

— Я никогда тебя не брошу, любимый, — усыпая его лицо поцелуями, прошептала я. — В горе и радости, помнишь? Один раз и навсегда!

— Согласны ли вы взять в жены Эмми Элизабет Браун?.. — несмотря ни на что, продолжал свою проповедь священник.

— Конечно! — с облечением выпалил Конрад, будто с плеч его упал огромный груз.

— Можете поцеловать невесту, — закатил глаза и махнул рукой мужчина, мол, делайте уже, что душе угодно.

Конрад поднял меня на руки, припечатав к своему телу намертво. Наши губы будто срослись, оторваться друг от друга было чем-то на грани фантастики. Где-то на заднем плане смеялись и хлопали дети, выкрикивали нам что-то поздравительное; шумел океан, пели птицы, опаляло приятное солнце…

— Наконец-то, — прошипел он мне в самые губы. Сверкая, совсем как ребенок. — Наконец-то все вокруг перестанут называть тебя мисс Эмми! Теперь ты Эмми Шульц, любимая.

Доктор Грин сказал мне, что есть вещи, предсказать которые невозможно и не нужно. Мол, дай судьбе сделать свое дело. Но… Я была в корне с ним не согласна!

Я мечтала прожить долгую и счастливую жизнь с Конрадом. Мечтала, чтобы он любил меня до последнего вздоха, так же сильно, как и я его. Мечтала, чтобы у нас родились еще дети; чтобы Артур и Сабина однажды смогли назвать меня мамой. Мечтала, чтобы лет через двадцать пять, сидя на свадьбе той же Виктории, я все еще держала мужа за руку, а он смотрел на меня темно-серыми глазами в саму душу. Полными любви и жадного желания. И мечтала, чтобы однажды, подготовившись, уплыть в мир грез и вечного покоя. В один рай на двоих. Или ад? Главное, чтобы вместе.

Мечтала… И точно была уверена, что так и случится.