Читаем Языковеды, востоковеды, историки полностью

Но, надо сказать, Юлдашев заботился о материальном состоянии института, сильно запущенном за первый год войны. Пользуясь орденом и депутатским значком, он выбивал пайки для преподавателей и студентов. Благодаря ему произошло одно облегчение обстоятельств жизни: до Юлдашева студенты и преподаватели постоянно ездили за много километров на разные сельхозработы, а новый директор наладил функционирование подсобного хозяйства института в самом городе. Работали теперь там, а помимо общей барщины преподаватели могли в этом хозяйстве копать и собственные огороды. Но самый большой участок принадлежал Юлдашеву и его жене. Они были единственными, кто сам не работал; если чтонибудь там нужно было сделать, немедленно снимали с занятий студентов.

Моя мать все же установила после истории с военкоматом какие-то сносные деловые отношения с директором. Он перестал ее трогать и потому, что у нее появились защитники. Среди них был мой будущий отец Михаил Антонович Алпатов, работавший тогда в Чкаловском обкоме. Их отношения завязались на почве общей борьбы с Юлдашевым. Я иногда думаю: не будь Юлдашева, может быть, не было бы и меня. Но все равно грубость и хамство директора мешали жить, хотелось поскорее попасть в Москву, что в разгар войны было очень трудно.

Все-таки мать летом 1943 г. сумела покинуть Бугуруслан и вернуться в Москву, через год вернулись и тетка с бабушкой. Юлдашев все это время оставался директором учительского института. О нем не хотелось вспоминать, и мои родные надеялись, что никогда больше не встретят этого грубого человека. Но мать с ним опять столкнулась в 60-е гг., когда уже занимала заметное положение в советской исторической науке. Оказалось, что он жив, здоров и стал доктором исторических наук, членом-корреспондентом, а затем и академиком Узбекской академии наук. Но восстанавливать с ним отношения она не стала. В 1964 г. в Москве мать проводила всесоюзную сессию научного совета «Закономерности перехода от одной общественной формации к другой». Юлдашев по рангу должен был получить место в президиуме, но мать, помня прошлое, не пустила его туда и всячески третировала. Юлдашев рассвирепел и досрочно покинул сессию. Реванш! Мать не верила, что столь дремучий человек мог написать две диссертации, и подозревала, что их, как и служебные бумаги в Бугуруслане, за него писала жена.

Когда занятия историей науки заставили меня вспомнить о Юлдашеве, матери уже не было, а тетка была совсем стара и не вставала с постели. Я пытался узнать от нее еще хоть какие-нибудь подробности, но она уже не могла рассказывать и сказала одно слово: «Сволочь!». Таким он и остался в памяти у нее и у матери.

Но кем все-таки был Мухамеджан Юлдашевич и как он появился в Бугуруслане? Об этом в 1992 г. я вдруг узнал из опубликованных в журнале «Восток» воспоминаний старейшего востоковеда Коки Александровны Антоновой (1910–2007), которой у меня посвящен очерк «Мемуаристка». Ее данные я буду приводить, иногда корректируя по Биобиблиографическому словарю советских востоковедов С. Д. Милибанд и Интернету.

Всякие мемуары субъективны, а мемуары Антоновой субъективны в квадрате. Она обладала острым языком и острым пером, не обходила острые углы и не стеснялась резких оценок. К тому же она, когда-то убежденная марксистка, ко времени написания мемуаров принадлежала, как тогда было принято говорить, к демократическому лагерю; стало быть, сталинской формации начальник, да еще не отличавшийся высокой культурой должен был оцениваться ею даже резче, чем моей матерью и теткой. Но опять-таки жизнь сложнее схем.

М. Ю. Юлдашев родился 1 апреля 1904 г. в кишлаке Бешарык около Коканда. Как пишет К. А. Антонова, «он в 16 лет вступил в Красный отряд и храбро сражался с басмачами. Когда в Самарканде… стали набирать студентов в САКУ (Среднеазиатский коммунистический университет, фактически дававший образование в размере нынешних 7–8 классов школы) из узбеков рабоче-крестьянского происхождения, командир, естественно, послал туда Мухамеджана, самого младшего в отряде. В 1921 г. Пенджаб был охвачен волнениями. Тогда из Средней Азии решили послать добровольцев на помощь индийцам, боровшимся против британского колониального господства. Имена свои добровольцы не имели права называть, но, чтобы, в случае если его убьют, знали, кто он, Мухамеджан вытатуирован на наружной стороне пальцев левой руки надпись “САКУ”. Из добровольческой идеи ничего не вышло, так как Афганистан отказался пропустить эти отряды через свою территорию, но татуировка сохранилась у Мухамеджана на всю жизнь».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии