Язык птиц

Шейх Мансур, муж достойный и столп единенья,
«Я есмь истина божья», — любил изреченье.[205]

Люди веры ему наставленья давали,
Мол, для праведных это прилично едва ли.

И подвижникам стало известно о том,
И они втолковать ему тщились добром,

2755 Мол, от сих притязаний ты делом избавься,
И от висельной петли ты телом избавься.[206]

Но оплел его хмель в одеянье такое,
Что от этой припевки не знал он покоя.

И увидел однажды он диво сквозь тьму,
И всечасно видение было ему.

Будто божий посланник предстал перед взором
И Бурака погнал к поднебесным просторам.[207]

И на нем единенья корона сияла,
И пред ним единения лоно сияло.

2760 И пророк перед горним порогом предстал,
Перед вечно единым — пред богом предстал.[208]

И от господа он удостоен был зовом:
«Что ты хочешь, достойный, ответствуй мне словом

Милосердья у бога, прощенья просил он,
И заблудшим простить прегрешенья просил он:

«Ты в щедротах всесилен, ты — милостей знак,
Твоя милость бескрайна, твой промысел благ.

Обратить к тебе этот мой зов дерзновенный
Сам ты мне повелел в доброте несравненной. .

2765 Если вины заблудших простить пред тобою
Повелитель арабов взывает с мольбою,

Всех, от века прошедших неправедный путь,
Пощади и к заблудшим всемилостив будь!

Снизойди к их грехам-прегрешеньям, помилуй,
И провинности их всепрощеньем помилуй!»

«Почему же сей кладезь добра и обета
Говорил пред господом только про это?»—

Этой мыслью пронзилась его голова,
Миг за мигом твердил он лишь эти слова.

2770 Этим помыслом сломлен совсем, он томился,
И от немощи жалок и нем, он томился.

Вдруг посланник господень предстал его взорам
И развеял сомненья таким разговором:

«Да, в приюте гордыни ты крепко засел.
«Я есмь истина» — всех твоих знаний предел.

Невдомек тебе, видно, что горним высотам,
Где я побыл в тот час, вознесенный полетом,

Чуждо «я», и понятья такого там нету,
Даже в речи подобного слова там нету![209]

2775 Ниспославший был он, указующий — он,
И взыскующий — он, и дарующий — он!

Ты бездумностью очень чудной прегрешаешь,
Ослеплен, ты суровой виной прегрешаешь!

Ты в долине Единства, где дол Единенья,
Где цветник небывалый расцвел единенья,—

«Я» и «ты» помышляешь в несходстве узреть!
Этих сутей вовек там не знали, — заметь.[210]

Там рекущий — лишь он, он — являющий блага,
Он — дающий и он же — сбирающий блага!

2780 Нет и признаков «я» в том блаженном приюте,
Не бывало от века там двойственной сути.[211]

В «я» и «ты» проявленье различий искать,
И в едином двоякий обычай искать [212] —

Преисполнены зла и вреда эти мысли,
Изыми из души навсегда эти мысли!»

30 ДОЛИНА СМЯТЕНИЯ