Язык хищников

Королева находилась в постели, удобно в ней расположившись. Облачённая в белую свободную рубашку, набухшая грудь была полностью оголена. Вельвичина лежала и молча смотрела в потолок и лишь чуть отвлекалась, когда прислужники привели волчицу. Искоса глянув, взгляд снова вернулся к потолку. Она вдруг подумала, что никогда не обращала внимания на роспись стен своей комнаты, позолоченные узоры воплощали в себе невероятно красивые цветочные мотивы, которые росли в саду под окнами.

Прислужники не смели потревожить покой королевы, они легонько ступали, но едва уловимый скрип пола выдавал их движения. Волчицу держали за шкирку, но та и не думала сопротивляться. Она едва перебирала лапами, путалась в них, то и дело спотыкаясь, поэтому прислужник продолжал волочить по полу. Пустой взгляд выдавал её отстранённость. Волоком затащили на королевскую кровать и тут же все покинули комнату. Вельвичина оглядела волчицу, произнеся несколько слов о своей усталости, но продолжения диалога со стороны сестры не последовало, что вдруг удивило королеву. Теперь всё внимание было приковано к незадачливой собеседнице. Она любила разговаривать с ней, и та всегда отвечала и поддерживала разговор, а теперь и подумать не могла, что она перестала разговаривать. Переспросила вопрос ещё несколько раз, но ответа не последовало. Сначала Дэя вовсе не слышала голоса, но с каждым разом королева повышала тон, и голос скрипуче звонко раздавался в голове. Её раздражение нарастало с каждым звуком, она чувствовала, как злость и гнев начинают преодолевать мысли, зрачки разлились в глазах, сделав их полностью чёрными, а в пасти поблёскивал острозубый оскал. Вельвичина приказала снова сосать молоко, взяв в руки свою полную грудь. Пасть волчицы приоткрылась, она чуть прикусила сосок, и почувствовала густую жидкость на языке. Открыв глаза и оглядывая королеву, она чувствовала, как с молоком прибывает ненависть к ней. Это было чем-то новым для неё, ещё ни разу она не испытывала такого чувства в себе, ярость и злость переполняли ее разум, а здравый смысл не мог противостоять новым ощущениям. Она сильнее подалась к груди и разом вцепилась острыми клыками в мягкую кожу. Визг королевы раздался далеко за пределами покоев. Пасть волчицы окрасилась алым цветом и по всей королевской постели разлилась густая кровь. Придворные, что отреагировали на крик, ворвались в покои молодой матери и поразились ужасному зрелищу. Дэя трепала грудь Вельвичины зубами как кусок пойманной дичи. Слуги закричали от страха, никто не осмеливался подойти ближе, и лишь старая повитуха пробилась сквозь толпу слуг и подошла к волчице. Нежной рукой она коснулась макушке, прошлась ладонью по ушам, немного почесав её. Хватка Дэи ослабла. Повитуха продолжала гладить по голове, вторая рука прошлась по шее и спине, она чуть нагнулась к ней и шепча приговаривала, что в случившемся с щенятами сестра никак не виновата, а сама волчица, преданная королеве, доказала ей свою преданность. Но нападение на неприкосновенную особу грозит им всем страшной трагедией. Дэя окончательно разжала клыки и отстранилась. Она смотрела на окровавленное тело королевы, которая на тот момент потеряла сознание от боли. Не было понятно, жива она или нет.

48. Эльрик

С каждым днём принц становился более мрачным, чем был вчера, и это начинало заботить его супругу, но он же был холоден с ней. На её нежные порывы отвечал грубостью. Вскоре Ульвадра перестала просить его внимания и одной из ночей, тот вдруг понял, что не встречал девушку уже практически месяц. Но эта мысль не тяготила его, к ней не тянула, наоборот, он вдруг понял, что так ему легче. Его интерес не пробуждался жизнью супруги и будущего сына. Совсем обратную реакцию вызывали новости о его отце, и каждая из них давила невероятным грузом. Малейшая мысль о том, что ему суждено отправиться на поле войны, приводила его в бешенство и страх. Оставаясь наедине с собой, он всё чаще пытался продумать план, который бы помог избавить его от неминуемого боя. И к его же ужасу, планы у него возникали, один который был мрачнее другого. Причинять вред себе или семье он всё же не смел, опять же здесь сказывалась не доброта его сердца, а трусость. Трусость провалить план, быть пойманным и быть наказанным за злодеяние. Ни мириться со своей участью в его планы не входило.

Утро Вербера ничем не отличалось от остальных. Оно начиналось ещё глубокой ночью, когда даже слуги не приступали к своим обязанностям. Он обходил территорию, проверял орудия, что были установлены на защиту, на высоких стенах замка. Бывало, сам нёс караул, так как со времён похода войскового отряда на Замкнутый Лес, они все опасались встречного нападения, и на их удивление, этого пока ещё не происходило. Уже после всего этого, прислужник отправлялся в покои наследника, который как раз только просыпался. Но это утро стало особенным.