Язва

Встреча с медсестрой прошла успешно. Вечером и ночью он наблюдал за квартирой и улицей, ничего подозрительного не заметил. Конечно, контрразведка могла вести скрытое наблюдение из окон соседних домов, но приходилось рисковать. Заранее проработанным маршрутом он проник в подъезд и в начале седьмого позвонил в квартиру одиннадцать. Медсестра открыла не сразу, ещё спала, долго выясняла через дверь, кто звонит и зачем. Хансен прибёг к старой уловке с протечкой в квартиру ниже, уловка помогла, дверь открылась. Дальше дело техники. Работать с людьми Хансен умел, тем более с молодыми женщинами, прекрасно владел техникой нейролингвистического программирования и быстро убедил собеседницу в своих добрых намерениях. Узнав о смерти Кривцова, медсестра горько заплакала, что окончательно убедило Хансена в её искренности. Такое не сыграешь. Договорились, что послезавтра, после дежурства, женщина передаст ему пробирку с выделениями больных сибирской язвой. Хансен подробно объяснил, как подготовить пробирку, своих у него больше не осталось. Договорились и о технике передачи. Взамен Хансен обещал давно мечтавшей об эмиграции в штаты медсестре помочь с бегством из страны и обустройством за океаном. Перед уходом подробно проинструктировал, что говорить и как действовать при возможном появлении агентов КГБ.

Таким образом, если не будет накладок, тринадцатого утром (Хансен поморщился: тринадцатое – пятница) он получит материал и пятнадцатого, в крайнем случае, шестнадцатого, будет в штаб-квартире ЦРУ в Западном Берлине.

11 апреля 1979 года, 08.45, 2-е управление КГБ по городу С.

Из рапорта командира группы наблюдения старшего лейтенанта Фоминых Н. В. подполковнику Иваницкому И. В.:

«10.04.1979 в ходе наблюдения за квартирой гр. Абрамовой Т. В., улица Володарского, дом 38, квартира 11, в чердачном окне дома напротив (№45) был замечен неизвестный, осуществляющий скрытное наблюдение с использованием оптики за фасадом дома 38. Неизвестный, предположительно „Гость“, с кратковременными перерывами вёл наблюдение с 17.10 десятого до 05.45 одиннадцатого. В 05.55 неизвестный вышел из подъезда 3 дома 45 по улице Володарского и вошёл в подъезд 2 дома 36 по той же улице, после чего в поле зрения сотрудников группы больше не появлялся. В 07.00 по радиосвязи поступил приказ установить маршрут неизвестного. По оставленным на чердаках и крышах следам установлено, что неизвестный с крыши дома 36 перепрыгнул (пролёт более 6 метров) на крышу дома 38, после чего проник в первый подъезд, где находится квартира 11. В соответствие с полученным приказом квартиру гр. Абрамовой Т. В. сотрудники группы не проверяли. Дальнейшие передвижения неизвестного: крыша дома 38, торцевая пожарная лестница, переулок Строителей. В переулке следы неизвестного, предположительно „Гостя“, теряются».

11 апреля 1979 года, 09:15. В/ч 17052, кабинет начальника особого отдела.

– Ты в курсе, что Фёдоров умер?

Рука, державшая стакан с чаем дрогнула.

– Как умер? – Белявский поставил стакан на стол. – Ты ничего не путаешь?

– Я, Аркадий, никогда ничего не путаю. – Сазонов внимательно посмотрел на собеседника. – Умер вчера.

– Постой, я на днях разговаривал с начальником отделения. Фёдорову стало лучше, должен был прийти в сознание.

– Не пришёл, умер.

– Что на вскрытии?

– Токсический шок на фоне инфекции, остановка дыхания.

Сазонов не спеша подлил чай в свой стакан, пододвинул сахарницу, спросил безразличным тоном:

– Говорят, ты к его девчонке клинья подбивал?

Спокойное, холёное лицо Белявского на мгновение исказилось.

– Не лень тебе, майор, бабские сплетни собирать?

– Работа, Аркадий, у меня такая: сплетни собирать.

– Грязная работа!

– Кто-то должен в грязи копаться, – возразил хозяин кабинета. – Вы же, учёные, не будете?

– Не будем. Послушай, майор, я тебе категорически заявляю: с девчонкой Фёдорова у меня ничего не было!

Сазонов пожал плечами.

– Ну, не было, так не было, в конце концов, это твоё личное дело. Вот второго ты в лабораторном журнале не расписался, это уже нарушение должностных инструкций.

Белявский вскочил с места, навис над особистом.

– Майор, я тебе говорил, второго меня в лаборатории не было! Бред Фёдорова не аргумент!

– Сядь, Аркадий, не горячись. – Сазонов положил в чай две ложки сахара, неторопливо размешал. – Фёдоров здесь не при чём. Мой следователь, капитан Леденёв, утверждает, что в воскресенье ты в лабораторию заходил.

– Он что, меня видел? У него свидетели есть?

– Не видел, и свидетелей нет. Но есть косвенные свидетельства.

– Косвенные! – пренебрежительно бросил Белявский. – А почему, собственно, твой Леденёв копает? Следствие же закрыто!

– Возобновлено. – Сазонов поднял стакан, сделал большой глоток. – Выявились новые обстоятельства.

– Какие, например? – нервно спросил Белявский.

– Извини, но этого я тебе сказать не могу.

– Зато я скажу, – с напором произнёс Белявский. – Твой следак не там копает. Послушай дружеский совет: отзови его!