Явная угроза

Ояма потер подбородок. Старый бог среди Новых? Неужели и она, как Фортуна, нашла себе место среди них? Или она тут по принуждению, потому и держится обособленно? Почти у самого тоннеля Ояма заметил седьмого легата, с которым Морена была связана, но почему-то не воплощалась физически. Звали ее Айлин.

Она была слабее прочих, а потому пряталась за спинами Новых богов. Вглядевшись в ее помыслы, Ояма с легким изумлением осознал, что легатша с удовольствием ударила бы в спины своим же, так ее распирало от злобы и на них, и на… Да, сигнатура, то есть астральный образ Скифа, явно высвечивался объектом ее ненависти.

Тем временем неумирающие союзники ринулись в атаку. Первыми вступили в бой с Ктулху маги, закидывая его смертоносными заклинаниями. Десятки метеоритов расчертили небо огненными линиями и с нарастающим гулом устремились к богу кошмаров. С другой стороны повалили звезды, которые могли бы разрушить город…

Клан «Йоруба», игнорируя всех богов, рванул к Айлин, подбадривая себя кличами:

— Уничтожим «угрозу!» «Йоруба»!

— «Йоруба»!

В Ктулху полетели тысячи зачарованных стрел и арбалетных болтов. Поддержав запал неумирающих, с диким ревом на кровных врагов устремились демоны, за ними — остальные. Громогласно разнесся над долиной зычный голос Крагоша и звонкий крик-песня Лисенты, направивших свои войска на врага…

Ктулху обратил на них не больше внимания, чем Ояма на мошку, лишь прошелестел его шепот:

— Пора…

И тут же отозвался Барон Самеди, вытянул руки и защелкал пальцами под чавканье отовсюду:

— М-м-м! Вкусно! Вкусно! Вкусно!

«Йоруба» поняла свою ошибку. Первыми попав под атаки гигантского скелета, пожирающего их уровни, они запаниковали, и тщетно лидер, орк-колдун Йеми, пытался привести их в чувство. В отчаянии некоторые спешили умереть, лишь бы не потерять силу… Минуты не прошло, как от «Йорубы» не осталось никого — Ахриман напустил на них туман, разъедающий заживо.

В то же время Скади, темная богиня зимы и холода, выступила навстречу союзникам и стукнула посохом о камни. От места удара к атакующим побежали ледяные дорожки. Демоны мороз не любили, им стало зябко — не более того. Соприкоснувшись с ними, лед шипел и таял, валили клубы густого белого пара. А вот неумирающих лед сковывал и убивал, ломаясь вместе с ними. Из попавших под раздачу уцелели лишь несколько паладинов, укрывшихся в защитных пузырях.

Одновременно с ней в дело вступил Равана. Вместо человеческих рук у него выросли богомольи лапы, лицо стало насекомьим, он крест-накрест прочертил на земле две борозды, отогнул их, будто это не почва, а ковер. Небольшое отверстие вспучилось, словно там ожил Чумной пилон, и оттуда изверглись тысячи гигантских богомолов, устремились на союзников, увеличиваясь с каждым шагом.

Основной удар на себя приняли демоны, вернее, демон — генерал Улцибер обратился огромной адской мухоловкой и поглотил богомолов, но вернуть прежнюю форму не смог, так и оставшись гигантской кучей колышущейся плоти, из которой насекомье войско Раваны прогрызало себе выход наружу. Жизнь генерала стремительно таяла еще и от воздействия ядовитого тумана Ахримана и смертельного морозного облака Скади.

В опасной близости от бесформенной туши Улцибера скопились смертные, включая Крагоша, Лисенту и Бахиро. Ояма сконцентрировался и выставил исполинский Щит духа, прикрывший союзников-смертных, и поддерживал его, лихорадочно размышляя, что ему делать и как. Сердце требовало немедленно вступить в битву, но разум говорил, что даже если ему удастся нанести достаточно урона одному Новому богу, его прикончат другие.

Тем временем сам Равана превратился в псоглавого монстра, и из-под земли полезли круглые трехметровые слизни, вспыхивающие, пульсирующие аурой такого пламени, что сжигало даже демонов! Аваддон с Молохом просто завязли среди них и не сколько дрались, сколько пытались выбраться из западни. Астарот, увидев это, бросился на помощь и закинул им пару щупалец, но его тут же рассекло незримым клинком Раваны.

Ахриман изверг из пасти рой брызжущих кислотой мух, ринувшихся на неумирающих, следом за ними, игнорируя демонов, к живым устремились ледяные големы Скади.

В стороне, огибая эпицентр боя, бежали к Морене ее последователи, ведомые троллем Декотрой. Старая богиня смерти зависла, раскинув руки и задрав голову, глаза ее были закрыты, лишь губы шевелились, и Ояма не сразу понял, что та изо всех сил пытается перехватить души умерших до того, как их поглотит Ктулху.

В этой реальности единственным богом, внешне оставшимся неподвижным, был Кими. «Т-со!» повторилось трижды, прежде чем Ояма увидел, чем он занят: Новый бог смерти плел гигантскую паутину над головами смертных. Запустив в нее Вихрь лезвий, Ояма вернулся в реальность и нормальный ход времени…