Явка в Копенгагене: Записки нелегала

Я резко повернулся к нему. Он отпрянул, мгновен­но вскинув свой 38-й, дуло которого снова уставилось в мою переносицу.

«Вроде как боится меня, голого, безоружного и без­защитного. Не смешно?»

—    Сеньора! — крикнул кто-то в коридоре.— Одеж­ду вашего муха!

Подали одежду. Я оделся под дулами пистолетов.

Те, что в коридоре, тоже были с пистолетами на изготовку.

«А может, они приняли меня за террориста? Мо­жет, все-таки что-нибудь перепутали?» Но уже в сле­дующий момент мои надежды на недоразумение ис­парились.

Не успел я застегнуть последнюю пуговицу на ру­башке, как белобрысый быстрым движением накинул мне на обе руки ременную петлю и повел меня по коридору в гостиную. Люди, заполнявшие коридор, расступились, пропуская нас. В квартиру тем временем продолжали входить люди в штатском. Их набилось уже человек двенадцать, не меньше. Среди них выделя­лись два рослых джентльмена с саквояжами из желтой кожи в руках. На ногах у обоих добротные американ­ские ботинки на толстой подошве. Здесь же, в гости­ной, прижавшись спиной к стене, стояли, обнявшись, жена и старшая дочь. Младшая, которой было девять месяцев, уже давно спала. Сон ее через минуту будет прерван. Наша пятилетняя дочь взирала отрешенно на все происходящее. Она не плакала. В ее глазах не было ужаса или страха. Только печаль и недоумение. Обе смотрели на меня. Я им ободряюще улыбнулся, пока мне, сняв ременную петлю, заводили за спину руки и надевали наручники.

—   Это какое-то недоразумение,— сказал я им, со­знавая, что эти люди знали, за кем пришли.— Раз­берутся и отпустят.— Надо же было их хоть как-то попытаться успокоить.

—    Молчать! — приказал высокий, худой, смугло­лицый с усами, в темном костюме, по-видимому, стар­ший группы захвата.— Где оружие?

—    Нет здесь никакого оружия,— отвечал я.

—    Мы ведь все равно найдем,— сказал он.— Вам же будет хуже.

Мозг сверлила мысль: пленка с шифровкой среди белья, в платяном шкафу. Мы не стали ее прятать понадежнее, ведь через полчаса собирались ее расшиф­ровывать. А отчет в Центр, фотокопия с которого уже ушла? Да, серьезные компроматы.

Я пожал плечами. Двое с саквояжами держались особняком, стояли молча, ни с кем не общаясь. «На аргентинцев не похожи,— думал я.— Кто они? Оба молчат, чего-то ждут. Они-то, наверное, и будут про­водить обыск. Спецы из ФБР? Из ЦРУ?» В доме стояла гробовая тишина. Меня вели, крепко держа с двух сторон под руки, затягивая вокруг шеи пиджак, так чтобы не было видно лица. «Арест пытаются скрыть от окружающих. Девять вечера, улицы безлюдны, ни­кто и не увидит ничего». Меня впихнули в машину, стоявшую у подъезда, уложили на заднем сиденье, куда сели еще двое, плотно прижав меня к спинке. Пиджак сдернули с головы, а то бы я наверняка задох­нулся. Машина рванула с места. С начала операции по аресту прошло не более десяти минут.

«Спешат,— думал я.— Наверное, оставят засаду. Неужели моих тоже заберут?» Ехали около получаса. Может, чуть больше. В машине непрерывно работала рация. Старший группы поддерживал постоянную связь с хефатурой[40]. Что-то вполголоса докладывал. Слов не мог разобрать. Мы остановились. Меня выта­щили из машины. Пиджак свалился с головы, и, пока мне его снова нахлобучивали, один из сопровождав­ших, худощавый, смуглолицый, к моему удивлению слегка сжал мой локоть, когда вблизи никого не было, негромко произнес: «Не робей!» Я промолчал. «Что это? Друг? Провокатор? Вряд ли здесь может быть друг»,— думал я. Поддерживая под руки, меня куда-то ведут. Поворот. Еще один. Лязгнул засов. Заскрипела ржавыми петлями дверь. С меня сняли наручники, сдернули с головы и отдали пиджак. Оглушительно грохнула стальная дверь, лязгнул засов, и я оказался в темном каменном помещении с только-то политым водой бетонным полом. Слабый свет проникал через решетчатый проем высоко над дверью. В этом камен­ном мешке размером примерно 1 х 2 метра абсолютно ничего не было. Похоже на карцер. Присев на корточ­ки, стал раскачиваться взад-вперед, обдумывая свое положение.