Явь

– Илья Муромцев? – без предисловий буркнул он в рацию. – Это Пересвет Святославович беспокоит, тут к нам парламентер от Кащея пожаловал. С предложением, видать. Не смог бы ты подойти к шатру переговоров, я так понимаю, послание для всех людей, ну или как минимум для двух наших сторон. Только охрану возьми с собой из хороших чародеев.

– Зачем из чародеев? – не понял министр обороны Города.

– А он один из наших колдунов, из сильнейших, – объяснил Пересвет, – перешедших на сторону Кощея, а такой может многое выкинуть. Береженого, как говорится, в тюрьме стеречь не надо.

Древослав был в своем старом боевом доспехе, напоминающем тунику до пят со шлемом в виде головы оленя. Костюм, правда, был чуть измененным, но только слегка. Из бронекостюма торчали ветки и сучья наружу, словно внутри был не человек, а какой-нибудь энт, древочеловек, который притом еще не помещался в не по росту малый костюм, и его ветви выпирали наружу, разрывая ткань туники. В руках же колдун держал посох на манер тех, с коими ходят лешие.

– Стой, Древослав, – обозначил себя Кий, голосом по громкоговорителю, не выходя тем не менее из режима невидимости, – и пожалуйста, без резких движений, не посмотрю, что еще недавно под твоим началом в рейд ходил.

– Стою, – спокойно ответил колдун, остановившись, – стою, парень, не серчай, если бы я хотел пройти через вас незамеченным, то давно был бы уже за вашими спинами.

– Во-первых, у нас свой колдун есть, – хмыкнул, но не стопроцентно уверенно командир группы охотников, – а во-вторых, твой бронекостюм все же нашей, людской работы, и не оборудован комплексами противодействия наблюдению, как доспехи разведчиков, отчего любым прибором слежения засекается на раз.

На этот раз Кий материализовался перед колдуном в пределах одного прыжка на ускорителях и показал прибор слежения, где можно было просматривать местность в шести разных режимах, включая тепловой и ультрафиолетовый.

– Захочешь в следующий раз обойти нас стороной – иди голый.

– Ох, милай, ты даже не представляешь, на что я способен сейчас, – ухмыльнулся Древослав, – когда получил силу, настоящую силу, а не те обрывки, которыми я пользовался.

– Что, даже научился останавливать снаряды привода, летящие в тебя со всех сторон?

– Можно попробовать, – пожал плечами колдун.

– Не стоит, – теперь ухмылялся Кий, – я даже не сомневаюсь теперь в твоих нынешних способностях, но у нас есть как минимум тяжелый привод и снайперка, что повышает возможность при засевании большой площади бесприцельно выпущенных снарядов, всадить тебе один точно в окуляр. А с учетом наличия не сильного, но и не слабого колдуна, эти шансы растут в геометрической прогрессии. Да, он не сможет тебе ничего противопоставить, но как минимум, сможет отвлечь, а тут опять решит дело точное попадание в окуляр твоего шлема. Пробовать будем?

– А ты все такой же дерзкий и любишь риск, десятник Кий.

– Сотник.

– Уже?

– А чего ты хотел? – удивился Кий. – Война, а на войне люди в званиях и должностях растут быстро.

– Ладно, – проговорил Древослав, останавливая ненужный спор, – доложи начальству, я пришел с ними встретиться. Передай: посланец от Кащея Бессмертного прибыл.

– Так уже, – оскалился Кий, но личину задирать не стал, – передали, и даже получили обратно приказ сопроводить тебя к Городу, чтоб по дороге ты ничего не творил.

– Зачем меня вести? Я дорогу знаю, не впервой здесь быть, еще недавно мы этот Город штурмовали и чуть не взяли. Я сам дойду, нечего ради меня границу оставлять.

– Чуть-чуть не считается, ты не нервничай, не оставим мы границу, найдется кому нас заменить, на время. У меня к тебе только один вопрос, Древослав.

– Задавай.

– Ты же вроде из наших, из лесных, не горожанин, Свобода для тебя богиней была. Скажи мне, дядька, каково оно – разменять ее на силу? Каково это – стать из сильного вольного волка еще более сильным цепным псом? Нравится ли оно тебе?

– Сам ты пес, – раздраженно выдохнул Древослав, – что ты знаешь вообще о жизни? Вы, люди, все мерите свободой, несвободой, дисциплиной, достатком и голодом. Все это чушь. Все это мизер по сравнению с силами вокруг нас, которые вы взять не можете. А вот когда берешь эти силы в свои руки и чувствуешь все это в себе, то все ваши свободы не идут ни в какое сравнение. Что касается рабства у Кощея, то ты, человек, ничего про это не знаешь, это не рабство, а отношения между учеником и учителем. Великим учителем!

– Значит, нравится, – резюмировал для себя Кий.

Древослав бы сжег этого грубияна, возомнившего себя грозой псевдов и всех связанных с Кощеем, но он был парламентером и не мог себе этого позволить. И тут же колдун остановил черед своих мыслей. Как так? Всего лишь за несколько фраз он готов сжечь своими усиленными теперь психофизическими силами парня, с которым еще недавно бился плечом к плечу? Он задавал тебе смущающие тебя же вопросы? Но это понятно. Кий видит в тебе предателя своего рода. Это для него естественно. Этот парень не знает, что знаешь ты. Не знает всей правды, не знает того могущества, которое дает Кощей.