Яцхен

Два оруженосца подвели храпящего жеребца. Один подставил руки, чтобы помочь повелителю, но как-то лениво, словно из ненужной обязанности. И в самом деле – король даже не обратил на него внимания, с легкостью запрыгивая в седло самостоятельно. Оруженосец пожал плечами и отошел – как, скорее всего, делал уже много раз.

– Кто мой противник?! – прогремел Гастон Первый, оглядывая поле сражения.

– Барон Вольфганг фон Бёкль, из Бранденбурга! – ответил герольд.

– Прекрасно! – воскликнул король, поднимая копье. – Я слышал об этом рыцаре! К барьеру, ха-ха-ха!

Оба средневековых танка выехали на поле. Сейчас герольд взмахнет флагом… но почему-то медлит. Трибуны напряженно чего-то ждут.

Король привстал в седле. Фигура, закованная в металл, вдруг приобрела какое-то печальное величие. Гастон Первый начал читать… стихи.

Рваный факелов свет над поляной горит,
Враг раскинул палатки, не дремлет, не спит.
Светит мрачно луна на седые поля,
Но багрянцем умоется утром земля.

Тихо стонет безумный и преданный шут,
Кузнецы молчаливо кольчугу куют.
Знаю я, что случится со мной на заре,
Знает это еще и луна в серебре.

Теплый воздух струится из щедрой земли,
Из него замаячил соперник вдали.
Я надену доспехи, вскочу на коня,
Знаменосец протянет копье для меня.

В поединке проверим мы силу свою,
Победит лишь сильнейший в жестоком бою.
Так печальны глаза за забралом моим,
Сколько мне суждено оставаться живым?

Честь свою сберегу до последних минут,
Пусть голодные волки меня подождут.
Конь мой мчится навстречу коварной судьбе,
Кто останется жив, мы узнаем в борьбе![2]

Дочитав последнюю строку, король резко опустил копье. То же самое сделал и его противник. Трибуны взорвались аплодисментами и ликующими воплями. Два рыцаря устремились друг на друга.

А я пораженно присвистнул. Насчет «короля-поэта» Рабан ляпнул не для красного словца. Но и любит же этот Гастон Первый красивые жесты, однако же. Золотом швыряется направо и налево, стихи читает…

На публику работает, чертяка, имидж себе делает.

Рыцари мчатся с копьями наперевес. Кони разгоняются все быстрее – секунда, другая… и столкновение!

Оба копья разлетелись в щепки. С барона фон Бёкля слетел шлем – король Гастон угодил точно в забрало. У короля же надвое раскололся деревянный щит – удар барона тоже был результативным. Однако в седлах оба противника удержались.

Всадники разъехались, оруженосцы подали им новые копья, щит и шлем. Теперь новый заезд – всего их должно быть три. На этом турнире действует очковая система – удар в щит приносит одно очко, в грудь – два, в шлем – три. Копье непременно должно сломаться – если останется целым, удар не засчитывается. А лучше всего выбить противника из седла – это чистая победа.

Новое столкновение!.. И вновь оба копья разлетаются в щепки! На сей раз оба всадника поразили друг друга в грудь, оставив вмятины на панцирях. Счет пять – три. Теперь все решится последним заездом.

Трибуны гудят. Народ скандирует имена рыцарей. У французского короля поклонников явно больше, но и у бравого барона Вольфганга фанатов немало. Он не так высок, как Гастон Первый, возрастом ближе к сороковнику и наел внушительное брюхо, но рыцарь далеко не последний, у себя на родине считается одним из лучших. Да и здесь хорошо себя показывает.

Последнее столкновение!.. И трибуны заходятся в ликующем вопле. Король Гастон, решивший на сей раз не рисковать, метил в самую легкую мишень – щит. В щит и попал, заработав шестое очко. Барон Вольфганг же, отстающий в счете, был вынужден бить в шлем… и попал, попал точно в лоб противнику! Над полем поплыл такой звон, словно ударили в медный колокол.

Итак, счет шесть – шесть. Ничья. И из седла так никого и не выбили. А это значит, что будет самое интересное – пеший поединок. С помощью подбежавших оруженосцев рыцари слезают с коней и вытягивают длиннющие мечи.

Видели когда-нибудь драку консервных банок? Закованные в латы рыцари медленно двинулись по окружности, пристально следя друг за другом сквозь прорези в шлемах. Полосы железа в руках чуть заметно подрагивают, движения скупые, нарочито медленные – берегут силы для решающего удара.