Яцхен

– Ну, це уже разбазаривание ценного вещества! – возмутился полковник. – Не дадим, значить, вредителям и саботажникам тратить ценный этиловый спирт на сякую ерунду и буржуазные излишества! Так-то! А хто, значить, не согласен…

– …того к стенке? – предположил я.

– Нет. Тому мы, значить, выпить не дадим – будеть всухомятку воблу трескать! А всухомятку ее трескать как раз неинтересно! – категорично заявил Щученко.

Хотя совет мой явно намотал на ус – тут же откупорил самую маленькую бутылочку и начал протирать линзы очков, одновременно втягивая мохнатыми ноздрями любимый аромат.

– Полковник, ремень застегните, а? – попросил я.

– Вы, товарищ Бритва, не суйте свой нос в частные дела КГБ. Хочу – застегиваю, не хочу – не застегиваю. А захочу… ху-ху-ху! Ху-ху-ху! Ху-ху-ху!

– Как хотите, – не стал настаивать я. – Ваши проблемы.

– Воть именно… Тэк-с, а шо еще я здесь экспроприировал?

Кроме кучи бутылок полковник прихватил еще и какую-то папку – ну так, до кучи, даже не заглянув, что там. Теперь он без особого интереса развязал тесемку… и отшвырнул украденное так, будто нашел под обложкой ядовитую змею.

– Яка буржуйска пакость! – брезгливо процедил Щученко.

Я с интересом подобрал упавшую папку правой нижней рукой, двумя средними продолжая рулить, а левой верхней – опрокидывая в пасть бутылку коньяка. Многостаночная система – удобная вещь. Думаю, если мне предложат снова стать человеком, я откажусь – слишком много потеряю.

В папке, столь презрительно отброшенной полковником, оказались порножурналы. «Плэйбой», «Пентхауз» и еще какие-то – я в этом не специалист.

Ну а какая еще литература может оказаться на рабочем посту сутенера? Кафка, может?

– Журналы как журналы… – прохрипел я, откладывая их на заднее сиденье. – Вы, товарищ полковник, не путайте нравственность и ханжество.

Щученко задумался над моими словами и, похоже, проникся. Во всяком случае он забрал папку обратно и начал медленно перелистывать страницы, время от времени прикладывая к глазам бинокль. Вероятно, решил, что врага надо знать в лицо.

А меня это вполне устраивало. Пока полковник изучал добытую с боем порнографию, он ни на что больше не отвлекался. Только время от времени смущенно подхихикивал да крутил головой, выражая горячее коммунистическое «фу!» всей этой похабщине.

Так мы наконец-то добрались до пункта назначения. Я вышел наружу, громко хлопнув дверью и попросил:

– Ефим Макарович, подождите меня здесь, ладно?

– Товарищ Бритва, а де это мы? – насторожился полковник, натягивая противогаз. – Це ж кладбище!

– Опять ваш знаменитый дедуктивный метод? – выразил восхищение я. – Как догадались-то?

– А це нетрудно! Тут же кругом могилы! И кресты… – недовольно засопел он сквозь резиновый хобот. – Старое, значить, кладбище – на новых давно все кресты отменили к ядреной фене! Звездочки красные на плитах – воть и вся похорона! И вообще – воть наступить коммунизм, наши, значить, советские ученые смерть победять, и все советские граждане будуть жить вечно!

– Угу. Обязательно. Ну ладно, ждите, в общем…

– Я пока перекурю, – заявил полковник, вылезая наружу.

И с него почти мгновенно свалились брюки. А ведь я ему говорил, чтобы застегнул ремень! Но разве кто-нибудь станет слушать яцхена?

Ночью на кладбище всегда страшновато. Но только не мне – для меня это просто дом родной. Сколько себя помню, меня всегда окружали мертвецы. Да и Лэнг – это, по сути, преогромный погост.

В просвете меж серых облаков показалась луна. Чуть меньше трех четвертей – еще несколько дней, и наступит полнолуние. Как я недавно узнал, в полнолуние нечисть действительно оживляется – этот ночной фонарь действует на них, как валерьянка на кошек. И в новолуние тоже – только уже другие виды. Оборотни в новолуние сидят дома, а в полнолуние выходят на охоту. А нежить, наоборот, предпочитает самые черные ночи. Фазы луны – это вам не хухры-мухры, их просто так не проигнорируешь.

А всяких тварей на моей родной Земле ох как много…

Вообще-то, мне даже нравится гулять в темноте меж могилками. Тихо так, уютно, и уж точно никто не заорет, какой я мерзкий урод. А попробуй в полдень в парке так погулять – моментально и вопли будут, и камнем кто-нибудь кинет… В прошлый раз кинули – прямо в лицо. Я его, конечно, поймал на подлете и швырнул обратно (зуб тому мужику вышиб), но неприятный осадок на душе все равно остался.

А здесь хорошо. Кладбище действительно старое, тут и днем-то мало кто бывает, а ночью вообще пустынно… как на кладбище. В больших городах именно такие места обычно служат прибежищами для таких, как я… немного необычных. Старые кладбища, заброшенные заводы, свалки, крыши высотных зданий…

Впереди я заприметил сутулую фигуру. Мужик стоял ко мне спиной и, бормоча что-то себе под нос, красил ветхий забор. Рядом стоял тусклый фонарь типа «летучая мышь» – света он давал ровно столько, чтобы видеть пятачок диаметром в один метр.

– Здорово! – прохрипел я, подходя к нему. – Тебе тут ночью не страшно, а? Покойников-то не боишься?

– Да чего нас бояться?.. – равнодушно пожал плечами мужик, поворачиваясь ко мне.

Глава 10