Яцхен

– А кому это нужно? На эти подземелья все давно рукой махнули, и на этих христиан-мучеников тоже. Да и не поверят они – решат, что это их дьявол искушает. Были случаи…

– Может, мне попробовать? – вслух задумался я.

Рабан тихо и противно захихикал.

– Ты чего это?

– Да так… – все еще хихикая, ответил он. – Знаешь, патрон, если их начнешь убеждать ты, они точно решат, что это сам Вельзевул до них снизошел. У них там Новейший Завет, а в нем ясно говорится, что такие, как ты – демоны адские, и разговаривать с ними не о чем.

– А почему они называются Сектой Ожидания?

– А потому что цель их жизни – ждать второго пришествия Христа. Вот, мол, когда он явится, тогда и можно будет выйти наверх, и потекут тогда реки молочные везде, а чертей поганых можно будет пытать и убивать невозбранно. Прямая цитата, между прочим. Слушай, патрон, а мы еще долго тут стоять будем? Не на экскурсии, между прочим!

– Мои ноги. Хочу – стою, хочу – иду.

– Ну конечно… А я тут так – для понта! – всерьез обиделся Рабан. – Я, как-никак, твой симбионт, так что и права у нас одинаковые!

– Ты не симбионт, ты паразит.

– Паразит – это тот, кто просто так торчит, а я пользу приношу! – не согласился Рабан.

– Не так уж и много от тебя пользы… – хмыкнул я, тем не менее, углубляясь в тоннель метро. Там еще оставались основательно проржавевшие рельсы – их, видимо, поклонники Новейшего Завета, обожествлять не желали.

– Патрон, в сторону! – вдруг завизжал Рабан. – В сторону, твою мать, быстро!

В любой другой момент я бы послушался без оговорок. Но сейчас я все еще был во власти раздумий, призванных доказать истинную сущность Рабана, а потому запоздал на какое-то мгновение.

И пожалел. Очень горько пожалел. Потому что мне на лицо прилепилась какая-то мерзкая гадость!

Эта гадость прыгнула со стены. Там, где она сидела раньше, заметить ее было невозможно, тем более в такой темноте. Но теперь ее заметил бы даже слепоглухонемой, потому что она причинила мне такую жуткую боль, какой еще не причинял никто и ничто. Даже когда пережевывал дракон, было не так больно.

– Патрон, да что ты смотришь?! – уже почти прорыдал Рабан. – Отрывай ее, срочно! Быстрее, пока до мозга не добралась! Не тупи!!!

Я уже отрывал. Но ничего не получалось – создавалось впечатление, что к лицу мне прилепили здоровенную и очень мощную присоску.

– Режь ее! Режь!!!

Когтям гадость поддалась. Я одним взмахом разделил ее на две маленькие гадости, потом на четыре, на восемь… После этого ее хватка ослабла, и она посыпалась на землю. Однако кусочки тут же принялись сползаться, явно намереваясь снова срастись и повторить фокус с прилеплением на лицо.

– Плюй в нее! Плюй! – посоветовал Рабан. Я послушно изрыгнул смачную кислотную харкотину.

Кислота существу не понравилась. Оно противно зашипело и начало таять, становясь еще мерзостней, чем была раньше. Хотя я так и не успел ее рассмотреть, мне показалось, что при жизни это было что-то вроде ползучей медузы.

– Больно… – слегка очумело заметил я, касаясь щеки. Точнее, того, что когда-то было моей щекой. Теперь я мог засунуть в пасть сразу две руки – обычным способом и через вторую дырку.

– Говоришь, пользы от меня нет?! – обозленно рявкнул Рабан, пока у меня срасталась жуткая рана. Довольно медленно – подземная медуза успела нагадить весьма здорово.

Очень странное ощущение – чувствовать, как растет твоя кожа. Щекотно и ужасно чешется.

– Это немного подозрительно… – вслух подумал я. – Только мы заговорили о том, приносишь ли ты пользу и тут – на тебе! – является эта ожившая слизь, давая тебе возможность эффектно продемонстрировать свою необходимость.

– Паранойю лечить надо! – обиделся Рабан. – Ты еще скажи, что мы с этим кислотным слизнем сговорились!

– Так, значит, это так он называется…

– Точно. Едкие слизни – их родственники, они живут повыше, даже в канализации есть. А эти только здесь, и их мало. Они всегда так – прячутся где-нибудь повыше, ждут, пока кто-нибудь мимо пройдет. Могут и день ждать, и два. А потом прыгают, и тут уж сразу хана! Кислота у них не просто мощная – их выделения мгновенно разъедают все, что угодно! Серная кислота по сравнению с этим – просто кислый бульончик! Если бы твоя шкура была хоть чуть послабже, мы бы сейчас не разговаривали!

– Угу. А вот тебе вопросик на засыпку, юный натуралист – если она такая супер-пупер, как же этот слизняк сам не разъедается? Ну, изнутри? Мой-то плевок его моментально… ну, ты понимаешь.

– Ха! – презрительно фыркнул Рабан. – Да по той же причине, по какой и ты сам! Кислота образуется уже вне тела! У него… и у тебя, между прочим… плевательное горло состоит из двух трубок – по одной поступает один компонент кислоты, по другой – второй. Смешиваются они уже на выходе, и только тут превращаются во что-то опасное. А по отдельности это просто две плохо пахнущие жидкости…

– Хорошо, хорошо, я все понял! Ты доказал свою полезность, и все такое. В следующий раз предупреждай немного пораньше, тре бьен? А то я умру, и ты вместе со мной, нес па?

– Да кто ж спорит-то, патрон? О, а вот и лестница на четвертый уровень.