Ярость стрелка Шарпа

– Дело в том, Шарп, что вы мне нравитесь. Вы поднялись из клюза. Я тоже начинал снизу. С пятнадцати лет ходил за макрелью. Тридцать годков пролетело. Я не умею ни читать, ни писать и не отличу секстант от задницы, но я – капитан.

– Поднялся из клюза, – повторил Шарп. На флоте так говорили о людях, пробившихся в офицеры из рядовых. – Они не дают вам забыть об этом, верно?

– На флоте все не так уж и плохо. Здесь больше ценят, что ты умеешь делать, а не то, какого ты звания. Но за тридцать лет я научился разбираться в людях, и мне кажется, что ваш сержант говорил правду.

– Так и есть, – горячо подтвердил стрелок.

– Поэтому я и решил вас предупредить. Вот и все. Я бы на вашем месте написал свой рапорт, чтобы немного замутить воду. – Паллифер оглядел паруса и, не найдя, к чему придраться, пожал плечами. – На подходе к Кадису стоит ждать обстрела, но пока что лягушатники так ни разу в нас и не попали.

После полудня южный ветер ослабел, и «Торнсайд» сбросил ход. Постепенно появился Кадис – сияющий белыми башнями город, который, казалось, плывет по океану. К сумеркам паруса едва трепетали, и Паллифер решил подождать до утра.

Какой-то торговый корабль, ловя последние вздохи ветра, медленно вползал в бухту. Капитан долго смотрел на него в подзорную трубу.

– «Санта-Каталина». Мы видели ее год назад возле Азоров. Надеюсь, ей повезет с ветром, иначе до южной части бухты может и не добраться.

– Это так важно? – спросил Шарп.

– Если ляжет в дрейф, чертовы лягушатники забросают ее снарядами.

Капитан не ошибся – с наступлением темноты Шарп услышал приглушенное, напоминающее раскаты далекого грома громыхание тяжелых орудий. Французские мортиры били с материка, и Шарп, стоявший на палубе бака, видел вспышки выстрелов. Подобно молниям, они выхватывали из тьмы милю береговой линии и гасли, оставляя после себя пелену стелющегося под звездами дыма. Какой-то моряк играл грустную мелодию на скрипке; из-за двери каюты, где бригадир обедал с капитаном, просачивался жидкий свет фонаря.

– А вас, сэр, не пригласили? – полюбопытствовал Харпер.

Стрелки, как и коннахтские рейнджеры, расположились на баке, вокруг длинноствольной девятифунтовой пушки.

– Пригласили. Только капитан решил, что мне будет удобнее поесть в кают-компании.

– У них там сегодня вареный пудинг, – добавил Харрис. – Хорош.

– У нас было то же самое.

– Я вот думаю, может, стоило записаться на флот, – сказал Харпер.

– Вот как? – удивился Шарп.

– Пудинг да ром.

– Женщин не хватает.

– И то верно.

– Как ваша голова, сэр? – спросил Дэниел Хэгмен.

– Пока на месте, Дэн.

– Болит?

– Болит, – признался Шарп.

– Уксус и оберточная бумага, – посоветовал Хэгмен. – Верное средство.

– Был у меня дядя, – сообщил Харпер. – Ударился головой. – (Все замолчали, ожидая продолжения. Родственников у сержанта имелось бесчисленное количество, и со всеми случались какие-то несчастья.) – Боднула коза, а он и упал. Так крови было столько, что на целое озеро бы хватило! Все залило! Тетушка уж подумала, что он откинулся.

Шарп, как и все, ждал.

– И что, откинулся? – спросил он, когда молчание затянулось.

– Упаси бог, нет, конечно! В тот же вечер снова вышел доить коров. Ему хоть бы что, а вот бедняжка-коза так и не оправилась. И что мы будем делать в Кадисе, сэр?

Шарп пожал плечами:

– Найдем корабль до Лиссабона. Туда их много ходит.

Он повернулся на звук выстрелов, но ничего уже не увидел. Вспышки растворились в ночи, а снаряды, скорее всего, упали в воду где-то далеко. Берег слился с темнотой, и лишь кое-где на белых стенах города мерцали фонари. Черная вода плескалась о борт фрегата, едва заметно дрожали паруса.

К рассвету ветер посвежел, и «Торнсайд» двинулся на юго-запад, к входу в Кадисский залив. Город приблизился, и Шарп уже видел серые массивные укрепления, над которыми белели дома, приземистые сторожевые башни и колокольни церквей с тянущимися вверх струйками дыма. На сторожевых башнях то и дело вспыхивал яркий свет, и Шарпу понадобилось некоторое время, чтобы понять – это блики солнца, отражающегося от направленных на «Торнсайд» подзорных труб. Перед фрегатом прошмыгнул катер. Какой-то человек жестами показал, что у него на борту есть лоцман, услугами которого предлагалось воспользоваться, но Паллифер, не раз проходивший эти опасные места, от помощи отказался. В сопровождении носящихся над парусами и мачтами чаек «Торнсайд» миновал буруны, указывавшие на близость рифов, и залив вдруг открылся перед ним во всю ширь. С крепостных стен за приближением фрегата наблюдала многочисленная толпа. И только теперь стало ясно, что дым над городом идет не только от печей, но и от горящего в бухте торговца. Горела груженная сахаром и табаком «Санта-Каталина». Французский снаряд угодил как раз в крышку люка между фок-мачтой и грот-мачтой и взорвался в трюме, в нескольких футах под палубой. Команда развернула помпу и вроде бы залила пожар, однако угольки каким-то чудом уцелели в глубине, между мешками, и невидимый огонь распространялся молча, пока не вырвался за грот-мачтой жадным пламенем.