Ярость славян

А мне от этой роскоши достался еще один гаврик – чрезвычайно стеснительный худой беловолосый мальчишка, лет двенадцати на вид. Булгары звали его Акбаш, то есть белоголовый, и мне с трудом удалось заставить его вспомнить свое настоящее имя. Когда у него еще была своя семья и дом, родители-готы дали ему имя Ув, то есть «лезвие». Тихий такой, скромный парень, очень любящий лошадей и даже, кажется, понимающий их язык. Когда Дима, как это и положено в нашей компании, наделил его знанием русского языка, Ув ничуть не удивился, коротко поблагодарил, но при этом не стал даже чуть-чуть более разговорчивым.

Мне кажется, что, несмотря на новую и еще необмятую армейскую одежду, которую ему принес с каптерки Митя, мальчик до сих пор не верит, что он больше не раб, и что у нас просто не бывает ни господ, ни рабов. Такое ощущение, что он все время ждет с нашей стороны хозяйского окрика.

Но хозяйского окрика все нет и нет, но зато, как ни странно, на готского мальчика обратила внимание Яна, ранее не интересовавшаяся сверстниками противоположного пола. Возможно, дело было в том, что они были чем-то похожи. Возможно, своей сиротской судьбой, а возможно, тем, что оба были худыми, беловолосыми и очень неразговорчивыми. Ну почти что как брат и сестра, если не считать, что их разделяла пропасть почти в полторы тысячи лет. Только мальчик пока стесняется проявлять к Яне взаимный интерес, хотя мне видно, что она ему очень нравится. По сравнению с Асей, Митей и Тел, которые в своем камуфляже, с легким мечом на поясе и автоматом Федорова через плечо стали похожи на настоящих маленьких солдат, Яна выглядит не так грозно, и поэтому вызывает к себе больше доверия. К тому же Тел дополнительно пугает его своим непривычным внешним видом, красной кожей, рожками и хвостом, хотя она первая проявила к нему интерес, по деммским обычаям попробовав познакомиться с новым самцом.

Да, мальчик Ув немногословен, но есть та тема, о которой он может говорить часами – и эта тема лошадей. У всех нас – и у меня, и у Димки, Аси и Тел, и даже у Яны с Димой – есть походные лошадки, на которых мы ездим так же привычно, как дома на велосипедах. Но лошадь не велосипед, а почти что член семьи. Ее нужно правильно кормить и поить, ее надо чистить, она нуждается в ласке и общении, а Ув знает про лошадей все, и даже более того.

Кстати, у Димы как раз тот вороной боевой дестрие, которого он приручил еще в тот день, когда мы впервые встретились с тевтонами. Серегин пытался отдать его кому-нибудь из бойцов, но этот конь просто не желает себе другого седока, быть может, потому, что при своей массивной мускулистой конструкции просто не ощущает веса Димки, а может, потому, что они стали друзьями. Ездит на нем Димка очень редко, но обязательно приходит проведать своего четвероного друга, задать ему корма, налить свежей воды, вычесать скребницей бока и рассказать последние новости на ухо, и у меня такое впечатление, что конь его понимает. Хотя, кто его знает, нашего Колдуна, он ведь мог передать знание русского языка и своему коню, жалея только, что его голосовой аппарат не способен произносить звуки человеческой речи. Вот я же умею разговаривать с лошадьми – по крайней мере, мы с моей Звездочкой телепатически хорошо понимаем друг друга.

Так вот, этот Димкин жеребец, массивный как танк и сильный как трактор, просто очаровал Ува. В задумчивости наблюдая за мальчиком, гладящим гриву вороного коня, я своим затуманившимся на мгновение взглядом увидела на месте худенького паренька статного мускулистого юношу или молодого мужчину, лет на десять-пятнадцать старше, в полной рейтарской экипировке и большим двуручным мечом в чехле за спиной. Роскошные белокурые волосы юноши, волнами ниспадающие на плечи, были схвачены золотым обручем*.

Примечание автора: * для древних германцев, в том числе и готов, стрижка волос считалась знаком траура в случае поражения, или рабского состояния.

Рядом с юношей стояла прижавшаяся к нему стройная девушка в ярком цветастом платье, чьи пшенично-золотые волосы, схваченные обручем из серебра, по своей роскоши соперничали с белокурыми волосами юноши. На ее ярко-розовых губах играла нежная улыбка, а голубые, как васильки, глаза светились счастьем. И только приложив определенные усилия, можно было узнать в этих двоих повзрослевших и возмужавших Ува и Яну.

– Т-с-с-с-с, – шепотом сказала мне по своему обычаю невесть откуда появившаяся Лилия, – сегодня я работаю по своей основной специальности и говорю тебе, богиня Анна, что эти двое воистину предназначены друг для друга, и это так. Юноша полюбит девушку, девушка полюбит юношу, и любовь их будет так сильна, что боги будут улыбаться, гладя на них с небес. Да будет так – и никто, ни смертный, ни бессмертный, не в состоянии этого изменить.

– А почему на Уве золотой венец? – так же шепотом спросила я.