Ярость славян

Итак, не успели нукеры Зебергана вытащить мальчишку из юрты, чтобы всыпать ему плетей, в том числе и за то, что тот взял очень дорогого и ценного жеребца, на котором вообще запрещено ездить, как на той же пыльной тропе, по которой некоторое время назад проскакал рыжий конь с белоголовым юным всадником, раскрылась дыра в пространстве – и оттуда, яростно ревя моторами и плюясь удушливыми соляровыми выхлопами, одна за другой выскочили четыре облепленных десантом БМП-2, причем на броне вперемешку сидели разведчики из позднего СССР, в бронежилетах и вооруженные автоматами, а также амазонки в камуфляжных панцирях «от Серегина», с саблями и луками наготове. А на первой машине, бок о бок со старшим лейтенантом Антоновым – болтающая ногами дикая и неистовая оторва Артемида, которая вот уже целую вечность так не веселилась. А следом за БМП с десантом колонной по четыре показался конный разведывательный эскадрон амазонок – тот самый, что угонял табун. Тоже тетки весьма неласковые и внушающие к себе страх и почтение. Выдрессированные кони идут рысью в ногу, и это производит не меньшее впечатление, чем рев моторов и лязг гусениц БМП.

А у нукеров хана Забергана и луки не натянуты, и панцири не надеты – да и зачем, жарко ведь; а с вершины холма любую угрозу будет видно километров за тридцать в любую сторону. А тут – такое внезапное и ужасное нападение, от которого дрожит под ногами земля и все существо булгарина хочет сжаться в комок и забиться в какую-нибудь подземную норку. Вот один из нукеров потянулся за мечом и тут же пал со стрелой в горле. С Артемидой не шутят; и вообще, и у бойцов, и у воительниц имеется крайне жесткий приказ убивать на месте любого булгарина, который схватится за оружие. Исключение в виде нелетальных ранений и добрых мануальных плюх могло быть сделано только для самого хана, но, по счастью, этого не понадобилось.

Нукеры, охранявшие хана Забергана, сперва впали в шок от такого внезапного нападения, а потом, догадавшись, что к ним явились те самые шулмус-мангус, о которых кричал мальчик Акбаш, побросав оружие, повалились навзничь, уткнув свои лица в землю и оттопырив вверх зады. Все – лишь бы не видеть спрыгивающих с брони страшных колдовских существ, появляющихся ниоткуда и передвигающихся на рычащих и воняющих железных драконах. Только те двое, которые тащили из ханской юрты за руки юного Акбаша, немного замешкались и были повергнуты наземь – один мужским ударом кулака в скулу от замполита разведбата Антонова (нокаут), а другой пинком маленького дамского берца в промежность от Артемиды (уй, больно-то как).

И вообще эти двое, Антонов и Артемида, случайно столкнувшиеся нос к носу в Заброшенном городе всего несколько дней назад, вдруг воспылали друг к другу такой неистовой страстью, что в пяти метрах от них запросто воспламенялась солома, а в десяти метрах взрывались бочки с бензином. Артемида, к примеру, увидела в Антонове еще одного богоравного героя без страха и упрека – более жизнерадостного, более наивного и менее жесткого, чем ожесточившийся в условиях бесконечной борьбы с терроризмом Серегин. В то же время Артемида видела в старшем лейтенанте Антонове такую же божественную искру, которую тоже можно было попробовать раздуть в настоящее пламя.

Старший лейтенант Антонов, даже не подозревая, кто она такая на самом деле, видел в Артемиде красивую отвязную девчонку, за резкостью и порывистостью прячущую свою тонкую ранимую душу. Ему хотелось обнять ее за плечи и своей грубой мужской силой оградить от жестоких реалий этого мира. А Артемида, прожившая всю жизнь одиночкой и лишь иногда объединявшаяся с братцем по разным вопросам, буквально млела от этих поползновений старшего лейтенанта, ибо каждой женщине, даже такой крутой и независимой, как она, хочется мужской опеки, любви и ласки. Артемида даже специально перевелась в батальон к Коломийцеву, чтобы быть поближе к своему любимому, и теперь уже расставание с вечным девством было для нее не за горами.

Юный Акбаш, стоя столбиком, в полном обалдении наблюдал, как резвятся в ханской ставке неведомые пришельцы и пришелицы с устрашающе размалеванными лицами, как они вытаскивают из юрты хана Забергана с разбитым в кровь носом и заломленными за спину руками, как выкидывают из других шатров его любимых и не очень жен и наложниц, как выволакивают на свежий воздух сундуки со златом-серебром, и как вьючат их на железных зверей, а слуги и служанки, к которым в темпе урагана тут же присоединяются жены и прочие приживалки, начинают разбирать юрты, потому что главный начальник сказал, что если они не успеют собрать и упаковать свое походное жилье, то спать будут на голой земле под открытым небом. А нукеры охраны – такие страшные и грозные, когда имеют дело с ним, с беззащитным пацаном – теперь дрожат, уткнувшись носом в землю и оттопырив вверх свои толстые зады.