Ярость славян

Опора империи – свободное крестьянство – нищает, разоряемое сборщиками налогов и сельскими ростовщиками, и при этом огромные деньги тратятся на ненужные агрессивные войны, храмы и религиозные постройки. Государственные мануфактуры, на которых трудятся бесправные рабы, выживают с рынка изделия цеховых ремесленников, из-за чего те вынуждены продавать свои изделия крайне дешево. Система ремесленных корпораций (цехов) нацелена не на благосостояние своих членов, а на упрощение сбора с них налогов. Казна, полная золота при предшественнике Юстиниана Юстине, сейчас глотает налоги, как пустынный песок воду, и ей все мало. Налоги постоянно только повышаются, но денег от этого в казне становится только меньше.

Армия Византии по большей части наемная из варваров, и стоит очень дорого; и при этом греков, даже если они и выкажут такое желание, в солдаты бегут очень неохотно. Пехота комплектуется по большей части из германских народностей, а конница из арабов и тюркоязычных степняков. Прошли те времена, когда римский легионер получал один денарий в день и шел в бой, преисполненный любви к Отечеству, и один только Рим в случае необходимости мог выставить несколько легионов резервистов.

Теперь максимальная оценка наступательного потенциала византийской империи – примерно двадцать тысяч свеженабранных в ряды римского войска варваров, в первую очередь готов, гепидов, лангобардов, или, в случае с кавалерией, болгар утигуров или арабов, если, разумеется, на то найдутся соответствующие денежные средства. Набрав эту армию, империя тут же постарается бросить ее в бой, потому что просто так содержать и кормить ее будет очень накладно. Вывод прост – содержание такой армии стоит Империи просто огромных денег, и в то же время, если вспомнить о набегах хана Забергана и будущих славяно-аварских походах, она совершенно не обеспечивает неприкосновенности границ и безопасности населения, которое гибнет, угоняется в полон или, потеряв все, бежит во внутренние провинции, превращаясь в бесправных париков (крепостных), или же пополняя ряды городской черни. Ряды налогоплательщиков редеют, а империя в ответ на это вводит круговую поруку, заставляя всю общину платить за своих разорившихся и бросивших пашню или ремесло коллег.

Кроме того, обозначилась еще одна беда. Отрицательное сальдо торгового баланса с окружающими Империю варварами привело к тому, что в обороте стало просто не хватать физического золота и серебра, которые непрерывно уходят за границы Империи, превращаясь там в драгоценные посуду, украшени или просто попадая в клады.

Прокопий Кесарийский, умнейший человек своего времени, едва выучившись читать по-русски, обложился книгами по политэкономии из библиотеки танкового полка и с помощью Мэри в качестве финансового советника и Серегина в роли политического консультанта принялся писать трактат «О правильном управлении Империей». Уже понятно, что для того, чтобы не только сохранить Империю в таких размерах, но и даже ее расширить, потребуются множественные технические и политические новшества. И сам он говорит, что иногда, в самых затруднительных случаях, его рукой водит будто бы сам Небесный Отец.

Кстати, для того, чтобы воплотить написанное Прокопием в жизнь, понадобится коренная реформа византийской государственной машины, которая в настоящий момент нацелена не на технический и политический прогресс, а на удержание застывших позднеримских экономических и политических форм. Перед тем, кого судьба и Серегин сделают новым ромейским императором, будет стоять чрезвычайно амбициозная и почти невозможная задача махнуть одним прыжком из рабовладельческой античности с зачатком феодальных отношений в некий капитализм с человеческим лицом, в котором алчность денежных мешков будет умеряться строгостью Государства и милосердием Церкви.

Но это будет еще впереди, а пока патрикий Кирилл, еще не ведая о той ноше, которую на него собирается взвалить великий архонт Серегин, заплатил за все вперед, после чего удалился в свой номер и, последовав совету госпожи Ники, безмятежно завалился спать, компенсируя себе прошлую бессонную ночь и дневную нервотрепку. Проснулся он только тогда, когда в дверь постучались Гликерия и Кира, которые принесли ему ужин. Разгрузив на стол два массивных подноса с блюдами, тарелками, мисками, кружками и кувшином вина, они предупредили, чтобы патрикий Кирилл был наготове и никуда не уходил, потому что, как только они закончат со своими обязанностями в трактире и разведут по номерам его спутников остальных служанок, по сигналу гашения огней они, как и договаривались, поднимутся вдвоем к нему в номер и посмотрят, сумеет ли такой симпатичный наездник объездить двух молодых диких кобылок.