Ярославский мятеж

По рассказам отца, Игоря Николаевича Иванова, в 1918 году, после разгрома восстания, в женском епархиальном училище (ныне педагогический университет на ул. Республиканской) заседала «тройка». В составе судей этой «тройки» были латыш М. Кадек, впоследствии президент Академии наук Латвии, и молодая девушка, которая особенно свирепствовала на суде. О третьем члене суда ничего не известно. Выполняли ли приговор суда прямо в здании, И.Н. Иванов не знает. Но яма, заполненная трупами и кое-как забросанная землей, из которой местами видны были руки и ноги, около училища после восстания появилась. Так пишет в своих воспоминаниях со слов своей матери Ольга Сергеевна Зотова. После восстания телегами возили трупы по московской дороге. Закапывали их в сосновом бору слева от дороги. Из домов выходить и смотреть запрещали. Свидетельница из окна дома видела, что возили на телегах несколько дней подряд (из воспоминаний Л.Г. Гузанова).

В.Э. Лазарянц свидетельствовал, что в начале 50-х годов он от многих слышал, что за нынешней улицей Калинина была большая свалка и туда свозили и закапывали трупы людей. Также об этом рассказывала Э.Л. Бредрих. Упомянутый Лазарянц слышал и о расстрелах в 1918 году за стенами конной жандармерии (сейчас Кировский РОВД). Это подтверждается другими источниками, в частности воспоминаниями жителей дома № 36 по улице Большая Октябрьская. Рядом с этим домом находилась длинная стена, у которой каждую ночь на протяжении нескольких недель начинались расстрелы. В итоге жители этого дома были вынуждены перебраться на новое место жительства, так как полагали, что их прошлое жилище проклято. Те же самые жители свидетельствовали, что расстрелы у «стены плача» прекратились только в середине сентября 1918 года.

О расстрелах в здании ОГПУ по рассказам своих друзей, написал в своих воспоминаниях Мстислав Владимирович Штурман. Евгения Шибаева, жившая в деревянном доме за бывшим зданием ОГПУ на Циммервальда, рассказала, что ее соседи неоднократно выкапывали на своем огороде останки людей. Кладбища там никогда не было.

По свидетельству А. Ржевского, на гауптвахте Фанагорийского полка № 11 (улица Большая Октябрьская) после восстания 1918 года красные латыши судили его участников, и здесь же, в подвале гауптвахты, их расстреливали. Здание гауптвахты не сохранилось, подвал же остался. Деду А. Ржевского, одному из счастливо прошедших следствие, латыши выдали справку – узкую полоску бумаги с печатью, удостоверяющую его непричастность к восстанию.

Мятеж, террор, голод и разрушения привели к тому, что город опустел и фактически прекратил свое существование. Перечень уничтоженных за две недели зданий оказался воистину шокирующим: четыре здания занимаемых правительственными государственными учреждениями; шесть зданий, занятых административными городскими учреждениями; четыре здания, предназначенные для культурно-просветительских целей (в том числе легендарный Демидовский лицей), десять школ полностью уничтожены, а еще двадцать непригодны для использования; шесть больниц и лечебниц; пять зданий общественного призрения; семнадцать зданий торгового значения (рынков, гостиниц и т. д.); двадцать промышленных предприятий и заведений; более двух тысяч жилых домов; в разной степени пострадало двадцать восемь ярославских храмов.