Яркий Миг

– Останься, – прошептал я, сглатывая тяжелый корм в горле. – Только… давай помолчим.

И мы молчали до самого утра. А когда первые лучи восходящего солнца стали прорезать ночной мрак, я разбудил Яркого, и мы покинули Постоялый двор дядюшки Джонсона.

Минут за сорок ходьбы по тракту в обратном направлении, я, наконец, добрался до перекрестка и, спустя еще час или около того, сел на утренний дилижанс в Виолент.

Мы поднимались по горному серпантину почти десять часов, делая короткие остановки в маленьких городках, где садились и сходили пассажиры. Так, за этот день моими попутчиками успели побывать: молодая супружеская пара, всю дорогу шумно хохочущая и временами проявляющая друг к другу бесстыдные, по меркам высокого городского сообщества, признаки внимания; усатый джентльмен, который читал деловую газету и курил невероятно вонючую сигару; трое рабочих с каменоломни, от которых разило дешевым спиртным; и толстый господин с большим саквояжем, который храпел всю часть нашего совместного пути. Я и сам то и дело проваливался в дрему – сказывалась бессонная ночь и долгая однообразная дорога – так что каких-то пассажиров мог и не заметить. Более всего я волновался за Яркого, который не любил находиться в сумке даже несколько минут, а тут ему пришлось пробыть в ней многие часы. Правда один раз ему все же довелось размять лапы и прогуляться по сидениям, когда мы оставались в дилижансе одни. Тогда же мы перекусили пирожками с мясом, купленными в лавке рядом с очередной остановкой, которые оказались довольно пресными на вкус. И все же большую часть времени Яркий провел в сумке, но выдержал это испытание стоически.

К закату мы наконец-то прибыли в Виолент. Из всех городов-полисов Конгломерата этот – самый малочисленный, и уступает в размерах, разве что Новому Скарату. Виолент стал полисом совсем недавно, и внимательный человек повсюду здесь заметит следы еще проглядывающейся тут и там провинциальной натуры города, так неожиданно и резко выбившегося из грязи в князи. А все благодаря великому ученому и изобретателю, бриллианту своего времени, как его нарекли научные издания, Одрику Кастеру, который в 685 году, всего каких-то шестнадцать лет назад, открыл силу переменного тока и смог найти ему применение в повседневной жизни. Данное открытие сложно переоценить, и как уверяет мой друг Морис Картер, мир еще не знает, какие перемены оно за собой повлечет в будущем. Интересно то, что до своего триумфа Одрик Кастер не воспринимался всерьез в научном сообществе, считался чудилой среди своих коллег, и даже не был принят в Университет, хотя каждый год посылал туда заявки. И как же всё резко изменилось, когда он обнародовал свои открытия и, к ужасу большинства ученых и предпринимателей, успел запатентовать многие свои изобретения до того, как миру стало понятно, насколько они ценны. И при чем тут Виолент, спросите вы? Да при том, что именно тут Кастер родился и вырос, именно тут располагалась его первая лаборатория, под самой крышей башни с часами, которую он истыкал громоотводами, и именно этот город он использовал и продолжает использовать по сей день в качестве своего испытательного полигона. И еще неясно, кому от этого больше пользы, ведь сам Кастер, будучи ученым, а не бизнесменом, передал права на продажу и использование своих изобретений именно городу Виолент. И в тот же год город превратился в полис, разбогател, приобрел славу и стал приманкой для туристов, которые хлынули в Виолент волной, желая воочию посмотреть на чудеса переменного тока. Сейчас Виолент является единственным в Конгломерате городом, полностью перешедшим на электрическое освещение. Газовые фонари заменили на электрически лампы, холодный свет которых стал куда более ярким и манящим. И благодаря этому город приобрел свой неповторимый вид. Маленькие домики словно оплел диковинный гигантский паук, своими черными нитями проводов, тянущимися от крыши к крыше, от здания к зданию, вдоль улиц и им поперек, а по этим проводам с характерным гулом несется электрический ток – могучая сила природы, укрощенная мощью человеческой мысли.

Дилижанс высадил меня на площади имени… кого бы вы думали? Да, имени Одрика Кастера. Его же имя носят: местный музей, парк развлечений, одна из центральный улиц, и бог знает что еще. Да, в Виоленте чтят и любят человека, которому город нынче обязан практически всем.