Яркий Миг

– Нет, нет, что вы, – запротестовал он. – Вы – наш почетный гость, не гоже…

– Прошу, мне будет приятно, – прервал я его. – Я сам вырос в похожем месте, и готов помочь вам. Все равно заняться здесь особо нечем.

– Это верно, – ухмыльнулся клирик. – Ну что же, раз так, Гарри, пойдемте, я вас провожу.

Он вывел меня на задний двор церкви. Показал колун, воткнутый в пенек, и деревянный навес, под которым рядами лежали сами дрова. Я сразу принялся за работу, и признаюсь честно, давно не чувствовал себя так хорошо. Мне хотелось немного передохнуть от мыслей, от пустого и праздного обдумывания всего происходящего, от рефлексии. И это оказался отличный способ – простой физический труд. Я взялся за него с энтузиазмом, и очень скоро мышцы мои стали твердыми, кожа мокрой от пота, а голова чистой от сомнений.

Яркому моя идея тоже очень понравилась. Поняв принцип моего занятия, он принялся с усердием оттаскивать поколотые дрова в общую кучку, где аккуратно складывал их, и притаскивал новые.

Наверное, это странно и, может даже, глупо. Несколько часов назад я совершил прыжок с дирижабля, оставив за спиной девушку, с которой мог бы иметь какое-то будущее, а теперь даже не знал, увижу ли ее снова. За мной по пятам шел Теодр Стрикс, а я вместо того, чтобы бежать прочь, как можно дальше от Драгоса, как можно дальше от всех цивилизованных земель, колол дрова на церковном дворе, и получал удовольствие от процесса. Однако, я не считаю это странным. В ситуации, когда нет решения, когда ты запутался и не знаешь, какой стоит сделать следующий шаг, что лучше всего? Отвлечься, перестать думать об этом хоть на короткий срок, отдаться физическому труду, который дисциплинирует разум и наводит порядок в мыслях.

Через пару часов, когда солнце сползло с точки зенита, ко мне вышел Нилз со стаканом воды в руке. Холодная колодезная водица приятной свежестью прокатилась по горлу, остужая разгоряченное тело.

– Вы славно потрудились, Гарри, – сказал клирик. – Мне всего этого до середины лета хватит. Прошу вас к столу. Обед готов.

Обедом оказалась рыбная похлебка, довольно жидкая, и все же мне она показалось пищей богов. Я съел две порции и запил кислющим ягодным морсом. Затем спросил у Нилза, как дойти до реки, и, взяв с собой принесенные им вещи, направился к Тильде.

Драгос находится почти на две сотни лиг южнее Мистрейда, климат здесь чуть более теплый и, все же, не настолько, чтобы солнце могло до конца весны прогреть такую широкую и бурную реку, как Тильда. Вода в ней была до того ледяной, что сводило конечности, и все же я окунулся, смывая с себя пот и грязь. Затем выбрался на берег, обтерся простыней, позаимствованной в церкви, и облачился в свой новый наряд. Он состоял из длинной свободной рубахи темно-красного цвета и черных штанов. Все действительно подошло практически идеально.

Я сел на берегу, рядом с Ярким, который, тоже окунувшись в реку, лег на траву и, пока я одевался, задремал, пригревшись в лучах весеннего солнышка. Я сидел и слушал журчание воды и шум деревенской жизни. Смотрел, как играют лучи солнца в водах Тильды, и думал. Только мысли мои теперь текли размеренно и спокойно, и в итоге в голове сформировался один конкретный и четкий вопрос. Зажав в пальцах кулон, я задал его вслух:

– Как мне спасти Яркого?

И получил ответ. Он действительно вторгся в мой разум, словно всегда был там, четкий, как чернила, выведенные пером на белоснежном листе бумаги. Он оттеснил все прочие мысли, сделал их размытыми, фоновыми, выделив только себя.

– Железнодорожная станция Рамзит, – проговорил я. – Пятьдесят второй день весны. Девять утра.

Яркий поднял голову и взглянул на меня с беспокойством. Я отпустил камень и ухмыльнулся:

– Я знаю, куда нам идти, дружище. Пятьдесят второе число уже завтра, и мы будем там.

Убедившись, что со мной все в порядке, Яркий снова опустил голову на траву, совершенно безразличный к моим словам. Думаю, что Яркий в тот момент действительно понял, что произошло, но для него это не имело никакого значения. Важным было только то, что происходило здесь и сейчас, он умел наслаждаться моментом. Может, стоило научиться этому и мне.

Вернувшись в церковь, я спросил у клирика Нилза какую-нибудь книгу, чтобы скоротать вечерок. Деревенские церкви частенько являются и библиотеками, а их клирики – учителями для местных детей.

Нилз вынес мне несколько старых потертых книг. Мой выбор пал на сборник повестей Говарда Лингдона. Этого автора очень любила моя мать и часто читала мне его повести в детстве, несмотря на то, что некоторые из них были довольно пугающего содержания.

С этими рассказами я и провел оставшуюся часть дня, читая их сначала в лучах заходящего солнца, а затем при свете масляной лампы, пока Нилз не позвал меня на ужин, состоящий все из той же рыбной похлебки.