Яркий Миг

Третьим шагом я ступил в пустоту. Началось свободное падение. Свист ветра стал оглушительным, когда я камнем начал падать к земле. Но вдруг крылья у меня за спиной расправились, ветер наполнил их, и мое падение резко прекратилось, превратившись вдруг в парение. Сам того не осознавая, я выпрямил ноги и напряг мышцы спины, и крылья понесли меня по волнам ветра.

Я оглянулся наверх. Дирижабль оказался довольно высоко за моей спиной, куда выше, чем я думал. Затем вдруг меня резко бросило в сторону, горизонт завалился на левый бок. Это было так неожиданно, что я не сразу понял, что это простой маневр, а не начало нашего падения. Симбионт, ставший моими крыльями, управлял этим полетом, а я был лишь пассажиром. Он знал свое дело и видел то, чего не видел я. Этим наклоном, от которого мое сердце в ужасе замерло, он увел нас от столкновения с гигантским флоатором. Существо было совсем рядом, прямо по курсу нашего движения. Крылья встали вертикально, и мы полетели боком, вдоль переливающейся всеми цветами радуги, полупрозрачной плоти флоатора.

Когда я понял, что бояться нечего, что симбионт держит все под контролем, я стал озираться по сторонам, и оказалось, что другие парящие колокола летят неподалеку. Какие-то ниже, другие выше, всего я насчитал не менее двадцати особей. Если приглядеться, то можно было различить, что их кожа состоит из нескольких слоев, словно луковица, и в ней мне удавалось разглядеть паутинки бесчисленных прожилок. Из-под колокола вниз на несколько десятков хвостов от каждого флоатора тянулись еле заметные, наитончайшие нити, которые, насколько я знал, служили им единственным средством получения информации из внешнего мира, а также средством общения друг с другом. Напрягая зрение, я видел, как эти нити реют по ветру, тянутся к другим флоатором, и сплетаются с их нитями, образуя почти незримую для нас сеть. Вся стая была приобщена к этому контакту, словно единый организм и, несмотря на то, что ветер разносил их на десятки и даже сотни хвостов друг от друга, они все равно оставались вместе, как бы держась за руки. Несколько раз мы пролетали прямо через эти нити. Точнее мне так казалось, но в момент, когда я вот-вот уже должен был ощутить соприкосновение с этой странной материей, я не чувствовал ничего, словно нити были лишь миражом, оптической иллюзией.

Яркий, поначалу спрятавший голову мне в грудь, ни то от ветра, ни то в страхе, довольно быстро осознал, что нам ничего не грозит, и здесь есть, на что посмотреть, и вместе со мной стал любовался стаей флоаторов. Но вот мы стали оставлять ее позади. Между тем, дирижабль Виджа, наоборот, сильно обогнал нас и стал лишь быстро удаляющимся, сигаровидным силуэтом высоко в небе и далеко впереди.

Мы определенно снижались, но, когда стая флоаторов была пройдена, я решил, что стоило бы лететь к земле быстрее, ведь как бы ни были чарующи красоты поднебесья, там внизу мне хотелось оказаться как можно скорее. И симбионт прочел мое желание.

Наше снижение заметно ускорилось. Я увидел блестящую в солнечных лучах реку, судя по ширине – Тильду, и мысленно направился к ней. Симбионт подчинился. Управлять им оказалось довольно легко – просто даешь указания в своей голове, а он выполняет так, как считает нужным, но, чтобы результат максимально соответствовал желанию хозяина.

Огромные крылья за моей спиной делали медленные мощные взмахи, и мы опускали все ниже, и ниже, и ниже. Вот уже я стал различать нашу тень, несущуюся по засеянному полю, и только тогда смог осознать, насколько же быстро мы движемся.

В какой-то момент Яркий зашевелился у меня на руках и стал предпринимать попытки выбраться. Сначала я пытался держать его все крепче, но зверек пытался снова и снова, и в итоге я понял, чего он хочет. И тогда, забрав из лап Яркого револьвер, я выпустил его. Он несколько раз перевернулся в воздухе, начав падать, и я чуть не вскрикнул от испуга. Но Яркий знал, что делает. Он расправил лапы, раскрыл свои перепонки и полетел. И вот уже две тени – одна большая, с огромными крыльями и длинными хвостом, а другая маленькая, со смешно растопыренными лапами – неслись по полю.

Несмотря на ситуацию, побудившую меня к подобному полету, он стал одним из самых запоминающихся событий в моей жизни. Очередным мигом, который хотелось бы превратить в вечность. Ярким мигом.

Глава 26. Келья под Крышей

После приземления я снова испытал ужасную боль, столь сильную, что у меня потемнело в глазах, и я даже на несколько секунд лишился чувств, но когда очнулся, лежа на земле, от нее не осталось и следа. Некоторое время я все же полежал, отходя от пережитого полета. Небо над головой было голубым и чистым, стаи флоаторов однако я в нем не нашел, как и дирижабля Заккари Виджа. Создалось ощущение, что я остался один в мире. Из звуков – только шуршание ветра, да стрекот кузнечиков, а перед глазами эта бесконечная и пустая синева, словно заполонившая собой Вселенную и готовящаяся поглотить меня всего, без остатка.