Яркий Миг

– И куда же ты собираешься? Неужели, где-то тебе будет лучше, чем здесь?

– Честно? Не уверен.

– Но все равно хочешь уйти?

– Именно так.

– Клиф, так прискорбно, что простое недоразумение вдруг возникло между нами. Мне бы хотелось всё исправить, прошу, дай мне шанс объясниться, дай шанс восстановить свое имя в твоих глазах. Скажи, ну разве я этого не заслуживаю?

То, что Морис стал давить на жалость, насторожило меня ещё больше. Он явно не хотел отпускать нас – это становилось очевидно. Конечно, на то могло быть миллион причин. Например, он мог бояться, что я придам его тайну огласке, но все же, зная меня, едва ли он так бы подумал.

«Возможно, он действительно боится за нашу дружбу», – подумал я. – «Но в таком случае, куда логичнее позволить мне уйти, дать остыть, а уж потом найти способ встретиться и все обсудить. Так может быть, есть и другая причина, почему Морис не хочет отпускать нас из своего дома сейчас?»

– Опусти ружья, Уолтер, – обратился он к слуге. – Клиф нам не враг, и никогда таковым не станет.

И снова обернувшись ко мне, он расплылся в своей доброжелательной улыбке, которая теперь уже не казалась мне такой искренней.

– Ну что, сынок, позволишь старику всё тебе объяснить?

– В другой раз, обещаю. В другой раз я дам тебе шанс. Но сейчас, прошу, отпусти нас с миром.

– Что же, если ты так этого хочешь, – проговорил Морис упавшим голосом. – Вот только твоя подруга едва ли сможет куда-то идти в ближайшие пару часов.

– Исправь это.

– Не могу. Я же не волшебник. Этот эффект должен пройти сам. Неплохая ловушка для воров, правда? Мне жаль, что попались в нее именно вы. Хотя тебе, похоже, она не причинила особого вреда. Удивительно. С другой стороны, может быть, в действительности и нет в том ничего удивительного. Твой зверек, Яркий, обладает исключительными возможностями. И то, что моя ловушка на вас не подействовала, еще раз говорит в пользу того, что он является Зеркалом миров. Только тот, кто в совершенстве владеет способностью странствовать по мирам, может так легко отменять воздействия иных пространств, что в вашем случае и произошло.

– Я понесу ее, если потребуется, – сказал я твердо, понимая, что Морис начал заговаривать мне зубы, тем самым усыпляя мою бдительность. – Но все равно, мы немедленно покинем этот дом. Прости Морис, но я действительно считаю, что так будет лучше.

– Ну, раз так, – еще более разочарованным, полным скорбящей печали голосом проговорил Морис. – Уходите. Уолтер, помоги ему.

– Нет, не надо, – поспешно сказал я. – Сам справлюсь.

Убрав револьвер в сумку и опустившись на колени, я так осторожно, как только мог, подхватил на руки Нику. Если вы когда-нибудь брали на руки лишившегося чувств человека, то можете себе представить, насколько это сложно. И дело не в тяжести, а в том, что человеческое тело, лишаясь контроля мозга, превращается в мешок с костями, конечности виснут, словно и вовсе не принадлежат этому организму. И всё же мне удалось подняться с Никой на руках, и тогда она вдруг вцепилась в меня, обхватила руками мою шею так крепко, словно я был спасительной доской в бушующем штормовом океане. Глаз она так и не открыла и в себя не пришла, но мне задачу заметно облегчила.

Так, с Никой на руках и Ярким на плече я вышел в коридор и направился к лестнице. Никак не способный защищаться, я уповал на то, что Яркий возьмет эту функцию на себя, и лишь только Морис или Уолтер попробуют нас остановить, как он атакует их. Но они, казалось, смирились с нашим уходом и молча шли за нами следом, провожая до двери.

Когда мы ступили на лестницу, Яркий снова зарычал и засветился. Но я все равно пошел вперед. Нам нужно было покинуть особняк, и иного пути, кроме как через парадную дверь с бездыханной девушкой на руках, у меня не было.

– Неужели у меня действительно нет никаких шансов убедить тебя остаться, сынок? – снова завел разговор Морис, пока мы спускались по лестнице.

– Почему ты так настаиваешь на этом? Не проще ли тебе отпустить нас с миром?

– Нет, потому что ты – мой друг. И я беспокоюсь за тебя, за твое будущее. Мне страшно представить, что ты попадешься в руки этому чудовищу Стриксу.

– Если и попадусь, это будет не твоя вина. Помни, что это был мой выбор.

– Но чем обусловлен? Словами журналистки, которую ты знаешь всего день? Недопониманием? Или общественным мнением, вложившим в твою голову страх перед тем, чего ты не понимаешь?

Я сошел с последней ступени и оказался в холле. Входная дверь находилась прямо передо мной. Пять-шесть шагов, и я буду возле нее.

– Открыта? – спросил я, обернувшись на Мориса.

– Неужели мои слова перестали для тебя что-то значить, Клиф?

– Дверь открыта? – повторил я свой вопрос уже более грубо.

Яркий неистовствовал на моем плече, рыча, шипя, хрипя и дрожа всем телом, однако я не обратил тогда внимание на то, что с тех пор, как мы ступили на лестницу, его внимание было приковано не к Морису или Уолтеру, а к чему-то впереди.

– Дверь открыта, – ответил Морис сокрушенно. – Ты можешь идти. Но я прошу тебя остаться.