«[Взрослые говорят: ] „Дети нас утомляют!
Надо все время
Опускаться до их понятий.
Опускаться,
Наклоняться,
Сгибаться,
Сжиматься…“
Но мы не от этого устаем.
А от того,
что надо подниматься
до их чувств.
Подниматься.
Становиться на цыпочки.
Тянуться.
Чтоб не обидеть»[117].
А Януш Корчак продолжал бороться с таким взглядом. Биться за уважение к ребенку, за признание его человеком.
Послушаем Корчака. Поговорим с ним, если захочется.
«Игры не столько стихия ребенка, сколько единственная область, где мы предоставляем ему более или менее широкую инициативу. Лишь в играх ребенок чувствует себя до некоторой степени независимым. Все остальное — мимолетная милость, временная уступка, на игру же у ребенка есть право».
«Взрослым кажется, что дети не заботятся о своем здоровье: если за ними не смотреть, они повыпадали бы все из окон, потонули бы, попали бы под машины, повыбили бы себе глаза, поломали бы ноги и позаболевали бы воспалением мозга и воспалением легких, — и уж сам не знаю, какими еще болезнями. Нет. Детям совершенно так же, как и взрослым, хочется быть здоровыми и сильными, только дети не знают, что для этого надо делать. Объясни им, и они будут беречься».
«Хороший ребенок. Надо остерегаться смешивать хороший с — удобным».
«Ребенок не почва, вспаханная наследственностью под посев жизни; мы можем лишь содействовать росту того, что дает буйные побеги еще до первого его вздоха. Известность нужна новым сортам табака и новым маркам вина, но не людям».
«Если поделить человечество на взрослых и детей, а жизнь — на детство и зрелость, то детей и детства в мире и в жизни много, очень много. Только, погруженные в свою борьбу и в свои заботы, мы их не замечаем, как не замечали раньше женщину, крестьянина, закабаленные классы и народы. Мы устроились так, чтобы дети нам как можно меньше мешали и как можно меньше догадывались, что мы на самом деле собой представляем и что мы на самом деле делаем».
«Быть может их [прав ребенка] больше, я установил три основных:
1. Право ребенка на смерть.
2. Право ребенка на сегодняшний день.
3. Право ребенка на то, что он есть. <…>
Первое, неоспоримое право ребенка — высказывать свои мысли, активно участвовать в наших рассуждениях о нем и приговорах. Когда мы дорастем до его уважения и доверия, когда он поверит нам и сам скажет, в чем его право, загадок и ошибок станет меньше»[118].
На лекциях я всегда цитирую Корчака, и когда говорю о праве ребенка на смерть — реакция всегда одинаковая: сначала — шок, потом вопрос: «Что это значит?»
На этот вопрос есть несколько ответов. Мне ближе всего следующий.
Дай Бог нашим детям прожить еще много-много лет.
Но ребенок — это человек. Увы, он может умереть. Поэтому вывод о том, что каждый день нужно жить, как последний, к нему имеет непосредственное отношение.