Янтарный телескоп

Только когда всё было сделано и они вернулись в посёлок, Мэри смогла начать экспериментировать, а вернее сказать, играть, так как до сих пор не имела ясного понятия о том, что делает.

Сначала она попробовала использовать залакированную доску как простое зеркало, но так как ей недоставало посеребрённой задней стороны, Мэри видела в дереве только слабое раздвоенное отражение.

Тогда она решила, что на самом деле ей нужен лак без дерева, но мысль о том, чтобы сделать ещё одну пластинку, привела её в ужас; да и как сделать её плоской без основы?

Тут ей пришло в голову, что можно просто отрезать дерево и оставить один лак.

Это, конечно, тоже требовало времени, но, по крайней мере, у неё был армейский нож. И она стала с большой осторожностью отделять лак с краю, стараясь не оцарапать его. Но когда она в конце концов удалила большую часть сосны, в пластинке из твёрдого прозрачного лака остались намертво впечатанные древесные лохмотья и щепки.

А что если намочить стекло в воде, подумала она? Размягчится ли от этого лак?

Нет, ответил мастер, обучавший её, он останется твёрдым навсегда, но почему бы ей не сделать по-другому? И он принёс ей в каменной чаше жидкость, которая всего за несколько часов разъедала любое дерево. По виду и запаху она была похожа на кислоту.

Мастер сказал, что это не должно повредить лак, да и, в любом случае, вред легко исправить. Заинтригованный её планом, он помог ей осторожно нанести на дерево кислоту и рассказал, что её изготовили, растерев, растворив и очистив минерал, найденный на берегах мелких озёр, где она ещё не бывала. Постепенно дерево размягчилось и отошло, и у Мэри осталась пластинка из прозрачного жёлто-коричневого лака размером примерно со страницу книжки карманного формата.

Она отполировала заднюю сторону так же тщательно, как и лицевую, так что обе стороны стали плоскими и гладкими, как отличное зеркало.

А потом Мэри посмотрела в него…

Ничего особенного. Оно было абсолютно прозрачным, но показывало два отражения, правое рядом с левым, но градусов на пятнадцать выше.

А что если посмотреть через два кусочка, положив один на другой?

И, снова взяв армейский нож, она стала пытаться провести по пластинке глубокую линию, чтобы разрезать её надвое. Упорно работая, время от времени затачивая нож на гладком камне, она в конце концов смогла провести достаточно глубокую линию, чтобы рискнуть разломить пластинку. Подложив под линию тонкую палочку, она резко надавила на края пластинки, как стекольщик, ломающий стекло, и у неё получилось: теперь у неё было два кусочка.

Она сложила их вместе и посмотрела через них. Янтарный цвет лака сгустился, и, как фотографический фильтр, делал ярче одни цвета и приглушал другие, придавая пейзажу какой-то новый оттенок. Но вот что интересно: раздвоенность исчезла, отражение снова было одно; но нигде не было видно теней.

Она развела кусочки, наблюдая, как картинка меняется. Когда они оказались примерно на расстоянии ладони друг от друга, случилась интересная вещь: янтарная окраска исчезла, и всё обрело свой обычный цвет, только стало ярче и красочнее.

Тут пришла Атал посмотреть, что она делает.

— Теперь ты видишь сраф? — спросила она.

— Нет, но вижу кое-что другое, — ответила Мэри и попыталась показать ей.

Атал проявила интерес, но только из вежливости, без того чувства открытия, которое воодушевляло Мэри, она скоро устала смотреть сквозь кусочки лака и присела на траву, чтобы привести в порядок свои колёса и когти. Мулефа иногда, просто ради общения, чистили друг другу когти, и Атал пару раз предлагала Мэри поухаживать за своими. Мэри же, в свою очередь, позволяла Атал приглаживать свои волосы: ей нравилось, как мягкий хобот приподнимает и отпускает их, гладя и массируя ей голову.

Сейчас она почувствовала, что Атал этого хочется, и, отложив кусочки лака, провела руками по её восхитительно гладким когтям — глаже и ровнее, чем нарост внутри отверстия стручка, на ощупь так напоминавший тефлон и служивший своеобразной втулкой в колесе. Когти и колесо так плавно переходили друг в друга, что Мэри, погладив внутренность колеса, не чувствовала разницы между поверхностями: мулефа и стручковое дерево действительно как будто были одним существом, которое каким-то чудом умело разделяться и снова собираться вместе. На ощупь похожий на тефлон.

И Атал, и Мэри это соприкосновение доставляло удовольствие. Её подруга была молода и не замужем, в их деревне не было молодых мужчин, и ей предстояло выйти замуж за залифа другой группы. Но наладить отношения было не так просто. Мэри иногда казалось, что Атал тревожится о своём будущем. Мэри не жалела времени для подруги, и сейчас с удовольствием вычистила из отверстия в колесе пыль и грязь, нежно растёрла по когтям подруги ароматное масло, пока хобот Атал поднимал и укладывал её волосы.

Нанежившись, Атал снова встала на колёса и укатила помогать готовить ужин. Мэри вернулась к своему лаку и почти тотчас же сделала открытие.