Янтарный телескоп

Аму почти успокоил мягкий тон миссис Коултер, но она всё ещё была напугана, а упоминание колдунов и заклинаний лишь усилило то благоговение, которое она чувствовала. Золотая обезьяна держала её деймона так нежно, и, кроме того, ей было любопытно, так что она последовала за миссис Коултер в пещеру.

Её отец, стоя на тропинке внизу, сделал шаг вперёд, а его деймон-ворона несколько раз взмахнула крыльями, но он остался на месте.

Миссис Коултер зажгла свечу, потому что быстро темнело, и провела Аму в глубь пещеры. Глаза маленькой девочки мерцали в полумраке, а её руки непрерывно двигались в попытках отпугнуть злых духов: большой палец на безымянный, большой на безымянный.

— Видишь? — спросила миссис Коултер. — Она не представляет опасности. Нечего бояться.

Ама посмотрела на фигурку в спальном мешке. Это была девочка, старше самой Амы года на три или четыре; её волосы были цвета, которого Ама никогда раньше не видела, светло-охристые, как у льва. Её губы были плотно сжаты, и она несомненно находилась в глубоком сне, так как её деймон лежал без сознания, свернувшись у её шеи. Деймон спал в обличие зверька, похожего на мангуста, разве что был немного поменьше. Золотая обезьянка нежно разглаживала мех между ушами спящего деймона, который на глазах у Амы неловко шевельнулся и хрипловато мяукнул. Деймон Амы, приняв форму мыши, прижался к её шее и испуганно глядел через её волосы.

— Теперь ты можешь рассказать отцу, что ты видела, — продолжила миссис Коултер.

— Никаких злых духов. Всего лишь моя дочь, спящая под заклинанием, под моей опекой. Но, пожалуйста, Ама, скажи своему отцу, что это должно остаться тайной.

Никто, кроме вас двоих, не должен знать, что Лира здесь. Если колдун узнает, что она здесь, он найдет и уничтожит и её, и меня, и всех вокруг. Так что тихо!

Скажи только своему отцу, но больше никому.

Она опустилась на колени около Лиры и убрала влажные волосы с её сонного лица, а затем низко нагнулась и поцеловала дочь в щёку. После она взглянула вверх с такими грустными и любящими глазами и улыбнулась с такой храброй жалостью, что девочка почувствовала, как слёзы наворачиваются ей на глаза.

Миссис Коултер взяла Аму за руку, и отвела её обратно ко входу в пещеру, где они увидели её отца, который уже начал волноваться. Женщина сложила ладони вместе и поклонилась ему, на что он ответил ей с облегчением, а его дочь, поклонившись миссис Коултер и заколдованной спящей девочке, повернулась и поспешила вниз по склону в полумраке. Отец и дочь поклонились пещере ещё раз и отправились обратно, растворившись в тени тяжёлых рододендронов.

Миссис Коултер вернулась к воде на примусе, которая уже почти закипела.

Наклонившись, она высыпала туда немного сухих листьев, две щепотки порошка из одного пакетика, одну из другого, и добавила три капли бледно-жёлтого масла.

Затем она энергично размешала содержимое, засекая пять минут. После этого она сняла кастрюльку с примуса и уселась, ожидая, пока жидкость остынет.

Вокруг неё лежала часть снаряжения из лагеря на берегу синего озера, где умер сэр Чарльз Латром: спальный мешок, рюкзак со сменой одежды, средствами гигиены и прочим. Здесь также лежал полотняный чемоданчик на жёстком деревянном каркасе, обитом копаком, внутри которого находились разнообразные инструменты, среди которых — пистолет в кобуре.

Настойка быстро остывала в разреженном воздухе, и, как только она достигла температуры тела, миссис Коултер аккуратно перелила её в металлическую кружку с носиком и отнесла в глубь пещеры. Деймон-обезьяна бросил свою шишку и пошёл за ней.

Миссис Коултер аккуратно поставила кружку на низкий валун и опустилась на землю около спящей Лиры. Обезьянка присела с другой стороны, готовая схватить Пантелеймона, если тот проснётся.

Волосы Лиры были влажными, а её глаза двигались под закрытыми веками. Она начинала шевелиться. Миссис Коултер заметила, как ресницы её дочери шевельнулись, ещё когда поцеловала её, и знала, что у неё осталось не так уж много времени, прежде чем Лира проснётся.

Она подложила одну руку под голову девочки, а другой убрала влажные локоны с её лба. Губы Лиры разлепились, и она жалобно застонала. Пантелеймон передвинулся поближе к её груди. Глаза золотой обезьянки, не отрываясь, следили за деймоном Лиры, а его маленькие чёрные пальчики шевелились у края спального мешка.

Миссис Коултер бросила взгляд на своего деймона, и он немного отодвинулся от спального мешка. Женщина нежно приподняла Лиру, так, что её плечи оторвались от земли, а голова закатилась, и тогда Лира вздохнула, а её отяжелевшие веки наполовину открылись.

— Роджер, — пробормотала она. — Роджер… где ты… я не вижу…

— Тсс, — прошептала её мать. — Тихо, дорогая, выпей это.

Прижав носик кружки к губам Лиры, она наклонила её, чтобы капля настойки смочила губы девочки. Язык Лиры почувствовал влагу и слизнул капли, а затем миссис Коултер позволила небольшому количеству жидкости протечь в рот Лиры, очень осторожно, позволяя ей делать один глоток за другим.