Янтарь

— А теперь смотри! — прохрипел отец так, словно в эту секунду ему было не только тяжело говорить, но и дышать, когда Палачи и двое наших Берсерков скрылись за сугробами и снегами в лесу:

— Остановитесь все! — завопила я так, что у меня самой заложило уши, но хотя бы добилась того, что теперь все обернулись и смотрели исключительно на меня, — Никто никуда не идет! Я сама…

Теперь я начинала понимать на кого именно горели глаза Берсерков. и какие в доме были пары.

Будто она выжигает душу до тла, превращая в пепел остальные чувства и нет ничего сильнее её.

Знаете это удушливое чувство стыда и безысходности, когда уже нет возможности избежать правды, но боясь этого не потому, что получишь заслуженное наказание, а потому что не сможешь больше смотреть в глаза людям, которые были дороги?

Я могла поклясться, что каждый из них принюхивался к каждой моей букве, и могла их понять.

Ведь если уже несколько раз упорно повторялось, что я — часть семьи, и для этих огромных мужчин я — сестра, то я правильно понимала сейчас. что кто-то из них собирался взять на себя наказание вместо смерти. которое предназначалось исключительно мне за мои греховные дела?!

— И откуда это у нас такие глубокие познания в этом деле, Тайга?..

— Еще чего! — взвизгнула я начиная холодеть и хрипеть от новой волны подступающего страха и понимания того, что все самое жуткое не только не закончилось, но и предстоит впереди, ведь еще никто не сказал вслух, что за наказание предстояло вынести вместо смерти, прикусывая истерично нижнюю губу. когда услышала громкое и резкое: «ЦЫЦ!» явно обращенное сейчас ко мне.

Его голос, аромат и близость были слаще любого меда, нужнее кислорода!

С голым задом и свистящими штанами, болтающимися на одной коленке, бороздя снег словно выпущенное пушечное ядро и в первую секунду просто задыхаясь своими свистящими от мороза легкими, когда шмякнулась прямо в снег, тут же утонув в нем выше собственной головы и захлебываясь снежинками, которые теперь были просто повсюду!

Постепенно лица Беров менялись от недоверия до полного шока, когда их глаза тут же впивались сначала в молчаливого отца, который продолжал смотреть в одну точку, словно был не с нами и не в этом мире, а затем все останавливались на мне, сжавшуюся в руках молчаливого Сумрака, который стоял гордо и прямо, словно всем давая понять, что не позволит причинить мне вред.

Куда внезапно делась боевая рыжая воительница, когда ситуация дошла до жаренного, и я чувствовала его ладони на своей коже, понимая, что теряю не только голос, но и собственный разум?

Меньше всего на свете я бы хотела рассказывать о том, что было со мной перед семьей Янтаря, словно я все еще надеялась на то, что после всего услышанного они позволят ему вернуться ко мне.

— Просто скажите, он жив?…

— Сумрак, разве тебя наказал не твой род? — оттого как приглушенно и вкрадчиво прозвучал голос того Кадьяка с темными зелеными глазами, который явно был не только кладезем хитрости, но и информации, даже мне стало как-то не по себе.

Это было сродни тому, что получить обухом по голове или свалится в прорубь с ледяной водой, получив сверху льдиной!

Я успела познать, что такое желание, но я не думала, что оно может быть таким огромным и раскаленным. словно угли на самой верхушке действующего вулкана!

Вот это новости!!!

На душе становится пусто от осознания того, что назад ничего не вернуть, и ты своими собственными руками разрушил тот хрупкий шанс на счастливое будущее, которое было так близко…

Ох уж этот Карат!

Думаю, если бы сейчас прямо перед его носом возник Палач, он бы деловито пробасил ему: «Слышь, брат, обожди минутку вон за тем кустиком, мы тут слегка занять!»

— ЦЫЦ! — едва ли кто-то смог перекричать басистый бас отца Янтаря и всей этой разношерстной компании, когда даже Палачи поморщились оттого насколько громко и оглушительно прозвучал голос отца, — Ты будешь говорить только когда я скажу!

— А он? — снова раздался голос Карата слегка насмешливо и явно забавляясь моим смущением и попытками рассказать максимально отдаленно от темы отношений, на что я упрямо выпрямила спину, напоминая себе, что я на допросе и поэтому должна отвечать быстро, сухо и максимально информативно, но не затрагивая лишних подробностей.

«ОТКАЖИСЬ — кричала я мысленно Палачу, глядя прямо в его глаза, в которых видела ярость и холод, надеясь на то, что он понимает, что поступает неверно, так же как и я понимала, что не смогу ничего сделать против этих огромных мужчин и их слова!

Видеть. как два Кадьяка. что были с горящими глазами. метались по поляне раздавленные, разъяренные, но такие же беспомощные, каки я. раздираемые чувством долга. логикой и страхом за тех, кого считали своими братьями, даже если все они были разных родов.

Жив!

Последней в прихожую, где теперь повисло всеобщее напряженное молчание, вошла еще одна девушка невероятной красоты — высокая стройная блондинка, которой была прямая дорога в модели, потому что ее длинные ноги и золотистые волосы были пределом мечтаний многих женщин во всем мире.