Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3

Кваша-Кашенко. Какие могут быть колебания? Торжественно даю вам честное слово, клянусь всем дорогим…

Шевченко. Верю. Именно из-за трусости не скажете. А вы, господин Чухненко?

Чухненко. Вас первым повешу на дереве!

Шевченко. Господин Кваша-Кашенко! Идите один.

Чухненко. Не смейте идти! Будьте свидетелем того, как издеваются над дворянином!

Кваша-Кашенко. Господин Чухненко! Вы как ребенок! Дайте честное слово, как я, и мы будем свободны! Нужно учитывать, при каких обстоятельствах даете слово!

Чухненко. Не желаю давать слова!

Кваша-Кашенко. Тогда я один пойду… Будьте здоровы, господин Тарас… До приятного свиданьица…

Шевченко. Стойте! Отменяю свое разрешение! Пускай люди нас рассудят! Дайте знак, дедушка!

Дед Иван. Сейчас, отец… (Подходит к яру, свистит.) Они идут…

Шевченко (сосет трубку). Хорошо, дедушка.

Чухненко (падает на колени). Смилуйтесь! Какое угодно слово дам! Пустите меня живым!

Кваша-Кашенко. Я — официальное лицо! Я — кавалер ордена святого Станислава 4-й степени! Губернатор… Полиция… Попечитель учебного округа…

Дед Иван. Миритесь с богом, барин.

Чухненко. Дайте пистоль… Я дорого продам свою жизнь… Станем, как один…

Кваша-Кашенко(поднимает руки). Будьте свидетелями, что я не оказываю никакого сопротивления. Пан Чухненко, руки вверх! Давайте петь, пускай все слышат, что мы люди мирные… "Дощик, дощик капе дрібненький!.."

8

Из яра выходит Охрим. За ним — еще четверо, которые остаются у яра. Охрим подходит ближе — у него топор, самодельная пика.

Охрим (снимает шапку). Здравствуйте, люди добрые!

Шевченко. Здоровы. Много вас?

Охрим. Все, батя.

Петро. Ну да!

Охрим. Когда пан подожгли нас и убежали сюда, к нам наехали гайдуки соседнего пана. Нам некогда, пожар заливаем, а они лошадьми топчут, арапниками секут, бьют из винтовок, страшный суд, да и только!

Дед Иван. Страшного суда испугался! А еще гайдамака!

Охрим. Крепостные испугались, казаки — в лес…

Шевченко. Ожила Оксана?

Охрим. Ожила, батя… Пан с окономом убили Ярему — она бросилась в водоворот возле мельницы… Еле вытащили… Долго не оживала…

Шевченко. Куда идете, Охрим?

Охрим. Не знаем, батя.

Чухненко (Кваше). Опустите руки, дурак!

Кваша-Кашенко(опускает руки). Как вы смеете!

Шевченко. А ну-ка тише!

Кваша-Кашенко. Как официальное лицо и кавалер, приказываю всем бунтовщикам разойтись по домам! Я доложу его высокопревосходительству господину генерал-губернатору Бибикову!

Чухненко. Тихо вы, каша из тыквы! Не вмешивайтесь в мои дела! Что, Охрим, хлебнул горького?

Охрим. Хлебнул, барин!

Чухненко. Хочешь сладкого, Охрим?

Охрим. Ох, хочу, барин!

Чухненко. Будет и сладкое. Свой барин, что родной отец. Карает и милует. Зови людей. Все обмозгуем. Не полицию ведь звать! Объест она нас с потрохами. Поладим и так.

Шевченко. А мертвый Ярема? А остальные убитые? А сожженные хаты?

Чухненко. Господин поэт! Поймете ли вы когда-нибудь, что между барином и мужиком — один бог судья?

Шевченко. Негодяи! Не хочу пачкать о вас руку…

Дед Иван. Отец, пускай уж я — у меня все равно грязные!

Чухненко. Оскорбление крепостных не задевает дворян! Вызов на дуэль принимаю лишь от шляхетного, как и сам!

Кваша-Кашенко. Согласно законам чести звание академика или чин дают права дворянства…

Чухненко. Тогда становитесь к барьеру.

Кваша-Кашенко. К какому барьеру? Я вас вовсе не вызывал!

Шевченко. Мерзавец! Застрелю на месте! (Вытаскивает из кармана пистоль.)

Чухненко. В безоружного легко стрелять.

Шевченко (подает деду второй пистоль). Нате, дедушка, передайте барину.

Дед Иван (берет пистоль). Еще и пистоль ему давай! А по морде не хочет!

Чухненко. Осторожно! Может выстрелить! Пускай отойдет от меня! Заберите у него пистоль!

Кваша-Кашенко. Законы дуэли требуют секунданта, пане Чухненко. Если у вас нет возражений относительно моей личности…

Чухненко. А к чертям собачьим вы не пойдете? Охрим, зови людей. Сейчас мы этим господам дадим такую трепку…

Кваша-Кашенко. Я — лицо десятого класса!

Чухненко. Чего ж ты стоишь, Охрим?!

Охрим. Думаю, барин.

Чухненко. За тебя я думаю!

Охрим. Нет, время уже и нам думать! Нет у нас просвещенных людей. Один Остап-кобзарь, да и тот слепой. Только и знаем — умирать. А придет же когда-то и наша пора, вырастут люди смелые и пойдут сообща против господ, против царей, восстанут за ними крепостные, казаки, стар и мал…

Петро. Ну да!

Шевченко. Правда твоя, Охрим. А теперь бери барина за шиворот, пускай идет на суд праведный! Какой люди приговор вынесут — так и будет!