Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3

Шевченко. Бедная у вас душа, господин учитель гимназии… "За святую правду-волю разбойник не станет, не раскует закованный в ваши кандалы народ темный…"

Кваша-Кашенко. Поэзия никогда никого не убедит, господин любитель поэзии. Живописный у вас талант огромный — школа великого Брюллова, не возражаю. Голос — божественный, хоть в итальянскую оперу, и то не последнее место займете! По вам мало этих божьих даров — влечет поэзия! Ну и пишите, если вам так хочется, — читайте друзьям, дамам, но ии в косм случае не печатайте!

Шевченко. Почему?

Кваша-Кашенко. Какие чувства присущи поэзии? Ласковость, спокойствие, краса, нирвана… А у вас что на бумаге? Кровь и пожары, гнев и черные страсти, мысли несформировавшиеся, чувства дикие…

Шевченко. Лжете, пане Кваша! Хотите видеть меня панком в нанковом сюртуке, который читает стихи в гостиных, чтоб они сгорели со всеми потрохами! Нет, голос дедов звучит из моих уст, голос народа обиженного, крепостных замордованных, прославленных на целую историю рыцарей!

Кваша-Кашенко. Это не поэзия, господин Тарас! Это — бунт!!

4

Дед Иван с ножом в руке ведет эконома.

Дед Иван. Говори, где твой барин, палач проклятый?!

Эконом (обрадовался). Господин Кваша!

Кваша-Кашенко. Не Кваша, а Кваша-Кашенко!

Эконом. Кем угодно — отцом родным назову! Вы для меня сам янгел божий! Господин Шевченко, вас они послушают, остановите душегубство! (Зовет.) Барин! Выходите сюда, не бойтесь! Считайте, что мы спасены!

Кваша-Кашенко(зовет). Господин Чухненко, выходите! Это мы!!

5

Чухненко выходит из-за кустов. На нем длинный халат, грудь обнажена.

Чухненко. Пускай дед отойдет в сторону.

Кваша-Кашенко. Встаньте, дедушка, над яром! До чего дожили, господин Чухненко! Новая гайдаматчина! Новые Гонты и Зализняки подстрекают темную стихию против культуры и прогресса! Ужас!

Чухненко. Господин Шевченко тоже приложил руку. Может быть, нет?! Станьте, дед, в сторону!

Дед Иван. А вы тем временем наутек?!

Кваша-Кашенко. Не ваше дело!

Эконом. Это ж разбойник, милостивый барин! Вишь, как ножом размахивает!

Кваша-Кашенко. Вы, эконом, как человек, близкий к народу, должны были уговорить, утихомирить бунтовщиков! Защитить своего барина!

Эконом. Уж лучше я сбегаю в драгонию[5], пускай они поговорят с мужичьем! Проклятые гайдамаки сами себе ямы копать будут!

Шевченко. Эконом, эконом! Вы думаете, вас никто не слышит?!

Эконом. Говорил я барину, чтобы он казаков не трогал, пока не приедет драгония и не окружит всех лошадьми! Вот тогда и бей! Если бы меня барин послушал! Я уж побегу… Вы, барин, за мной потихоньку, а я — рысцой, рысцой! Еще двадцать верст до драгонии…

Шевченко. Подождите, эконом, миром дело разрешим.

Чухненко. Беги, Мехтодь, изо всех сил беги! Когда вернемся домой, подарю тебе самого лучшего коня! Я уже слышу, как свистят над мужицкими спинами нагайки, вижу, как сверкают голые сабли! Мужичье проклятое!

Эконом. Бегу, барин! (Убегает.)

Дед Иван. Стой, шельмина душа! Не беги! (Выбегает следом.)

6

Кваша-Кашенко. Не догонит! Эконом бегает куда быстрее!

Чухненко. Да и нам нужно за ним, слышите, какой гул в лесу? Полон лес гайдамаков!

Шевченко. Вы не далеки от истины, господин Чухненко.

Чухненко. Видите, зарево поднялось из-за леса? Это по моему приказу верные люди жгут гайдамацкие дома! Пока отцы бунтуют — их выродки горят в огне!

Шевченко. А что, если отцы отблагодарят той же мерой?

Кваша-Кашенко. Не посмеют! Их рабская натура будет целовать карающую руку!

7

Входит дед Иван.

Кваша-Кашенко. А что, догнали, дедушка? Не очень?

Дед Иван. Чтоб ему пусто было, такой быстрый!

Чухненко. Он вам, дед, отблагодарит за то, что вы гнались!

Дед Иван. Видать, уже не отблагодарит. Я его так поддел ножом, что он не успел и слова вымолвить… Только кровь забулькала изо рта…

Кваша-Кашенко. Вы понимаете, что вы плетете?!

Дед Иван. Понимаю, барин. Пошел оконом к богу овец пасти…

Кваша-Кашенко. И у вас поднялась рука на человеческую душу?! Боже мой милосердный!

Дед Иван. Какая там у оконома душа, господин…

Чухненко. Отойдите от меня! Станьте в сторонку!

Дед Иван. Не бойтесь, барин. Вы же не удираете…

Кваша-Кашенко. Вот вам иллюстрация к моим словам, господин поэт! Нас всех тут порежут! Этот дед сошел с ума!

Шевченко. Вы думаете, что жизнь эконома дороже жизни деда и всех тех людей, которых бы убили драгуны?

Дед Иван. Нет оконома, не будет и драгонов…

Чухненко. Давайте поскорее убежим… Нас троих дед не задержит…

Шевченко. Я остаюсь здесь.

Кваша-Кашенко. Мы сами побежим.

Шевченко. Не раньше как дадите честное слово никому не рассказывать о том, что здесь делается…