Читаем Ian Gillan. Дорогой славы полностью

That’s why god is singing the blues.

Chorus:

Forgive us father,

For we know not what we do.

Blame it on each other,

And in the name of you.

Forgive us mother,

For the pain we caused,

We destroyed what’s yours.

That’s why papa’s singing the blues.

Polluted all the oceans, pulped all the trees,

Plagued by chronic boredom

We blew a hole as in somebody’s cheese. *

We tore out her heart,

Left her battered and bruised.

That's why god is singing the blues.

Sing the blues.

Chorus.

You may believe in evolution,

You may believe in god’s great creation,

The only thing we know for sure -

We got a man made situation.

We turned this whole world into a dying zoo.

That's why god is singing the blues.

You better live on your feet,

Than die on your knees.

I stole that from some graffiti.

Lord have mercy, please.

Living in this Babylon keeps us confused.

That’s why god is singing the blues.

4. ВОТ ПОЧЕМУ БОГ ПОЕТ БЛЮЗ

(Корбетт)

Мы убрали букву “п” из слова “парадиз”,

Лишь для того, чтобы создать преисподнюю,

И все, что мы собираемся оставить позади,

Это гнилой смрад разложения.

Мы живем на этой земле,

Видя, как ее используют и марают,

Вот почему Бог поет блюз.

Они срубили огромный дуб там,

Засыпали утиный пруд здесь,

Теперь у нас есть монстр из стекла и бетона,

Который кормится нашими страхами,

Может, уже поздно портить еще один вид.

Вот почему Бог поет блюз.

Припев:

Прости нас, Отче,

Ибо не ведаем, что творим,

Обвиняем во всем друг друга

Именем твоим.

Прости нас, Матерь,

За боль причиненную нами.

Мы уничтожили то, что было твоим.

Вот почему папа поет блюз.

Загрязнили все океаны, стерли в труху все деревья.

Преследуемые хронической скукой,

Мы проделали дыру, как в сыре.

Мы вырвали сердце земли,

Оставили ее лежать избитой и израненной.

Вот почему Бог поет блюз.

Поет блюз.

Припев.

Можно верить в эволюцию,

Можно верить в сотворение.

Единственное, что известно наверняка -

То, что эта ситуация создана человеком.

Мы превратили весь мир в умирающий зоопарк.

Вот почему Бог поет блюз.

Лучше жить стоя,

Чем умереть на коленях.

Я украл эту мысль из граффити на заборе.

Смилуйся, Господи,

Жизнь в этом Вавилоне сбивает нас с толку.

Вот почему Бог поет блюз.

5. GUNGA DIN

(Gillan)

If the nets were full of holes and all the holes were full of dreams,

The dreams were full of fortune, they’d be

bursting at the seams.

The seams were made of gold and you

could understand the signs,

Would you bet your easy money on the Christians or the lions?

Chorus:

I’ll be true to you,

No matter what you do.

How you diddlin’?

Fair to middlin’

I’ll be true to you.

If you put into the history books

the writings on the wall,

You’ll turn them into mystery books

and they’re no use at all.

No one listens to the losers or the Prophets, or the boys.

If you wanted to you couldn’t cause they're

making too much noise.

Chorus.

Through the whistlin’ and the dancin’,

and the flyin’ of the feet.

The drinkin’ and the fightin’,

and the cryin’ in the street.

There’s something I must tell you, boy, before I jack it in.

You're a better man than I am, Gunga Din.

And my daddy was from Scotland and I couldn’t understand

A single word he said to me until I was a man.

It was about the time I had me wisdom tooth put in,

Twas then I saw the whiskers growing

on a dead man’s chin.

Chorus.

He, he, he, he.

5. ГАНГА ДИН

(Гиллан)

Если б сети были полны дыр, которые были бы заполнены мечтами,

А мечты — заполнены сокровищами,

то сети расползлись бы на стыках.

Если б стыки были золотыми

и ты мог бы читать знаки,

То ты поставил бы на Христиан или львов?

Припев:

Я буду искренним с тобой,

Что бы ты ни делал.

Как тебе лоботрясничается?

От “так себе” до “терпимо”,

Я буду искренним с тобой.

Если вставить в книги по истории надписи на стене,

То они превратятся в книги таинств, и толку от них будет мало.

Никто не слушает неудачников

или Пророков, или отроков.

Да и не получилось бы, потому что

они создают слишком много шума

Припев.

Сквозь посвист и танцы,

и мельтешение ног,

Пьянство и драки,

и вопли на улице,

Я скажу тебе кое-что, мальчик,

прежде, чем отрублюсь:

Ты лучше, чем я, Ганга Дин.

Мой отец был из Шотландии и я не мог понять

Ни единого его слова, пока не стал мужчиной.

И случилось это, когда у меня появился зуб мудрости,

А именно — когда я увидел,

как растет борода у мертвеца.

Припев.

Хе-хе-хе-хе.

6. HARD ON YOU

(Bloomfield/Gillan/Haze/Howard)

Maybe, sex goddess,

Tomorrow, if you’re honest,

You'll get a feeling something’s wrong.

One of those things

That you can’t put your finger on.

Chorus:

I set my heart on you,

I thought you knew it,

I’ve been so hard on you.

Oh yeah.

You hurt my dignity

and my pride.

And woman,

Something deep inside me snapped,

Hie way you looked at me,

So cold and I was lost in my misery.

Chorus.

I’ve been hard on you,

I’ve been so hard on you,

I’ve been hard on you. (x2)

I can see you,

I can hear you,

You smell good,

I want to taste you And touch you,

But you’re out of reach.

No surprise,

I knew that you were going,

I could see it in your eyes.

Chorus.

I’ve been hard on you.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии