Якудза

– Ты погоди блажить, – прервал Витек вот-вот готовые вновь начаться причитания. – Короче, слушай. Дело было так. Как я понимаю, тот лох, – он кивнул на труп в свитере, – похоже, Афанасия ножом по шее два раза саданул. А шеф твой из последних сил его – из автомата. Мы тоже вот на выстрелы прибежали.

– А чо он так далеко? – ткнул пальцем в застреленного смышленый качок, окончательно пришедший в себя и от сна, и от увиденного. – Если он шефа пером пописал, он же рядом должен быть…

– Выстрелами отбросило, – терпеливо разъяснил Витек. – В тебя когда-нибудь из автомата очередью стреляли?

Качок отрицательно мотнул головой и истово перекрестился.

– Не дай боже!!!

– То-то, – сказал Витек. – Ну, что случилось – то случилось. Давай решать, куда трупы девать будем. Где вы их обычно закапываете?

– Мы редко закапываем, – прогудел качок. – Мы это… Если они больше ни на что не годятся… Проволокой пару блинов от штанги примотаем – и через шлюз прямо в озеро.

– Правильно, на что еще могут сгодиться трупы? – кивнул Витек. – Поди, в вашем озере на дне не на одну качалку железа набрать можно.

– Но это ж здесь так сразу нельзя, – продолжал задумчиво гудеть качок. – Братва ж разбор должна учинить. К тому же перо у того лоха больно на финку Афанасия похоже. А Афанасий…

– Слышь, ты! – включилась в разговор Александра, поднимая с пола «Узи» Афанасия и направляя его в живот качка. – Я те щас вместо твоей братвы разбор учиню. Легко и непринужденно. Хочешь узнать, на сколько отбрасывает?

Качок посмотрел на ствол автомата, потом на Александру, насупился и сказал:

– Не хочу.

– Ну, если не хочешь, – сказал Витек, – тогда давай их за руки-за ноги и понесли, куда у вас там положено. А, кстати, слушай, а как их отсюда выносить-то? Не через вестибюль же?

– Тут ход есть, – мрачно сказал качок. – Вон там кусок стены отодвигается. И коридор – прям к заводу выходит. А в лаборатории шлюз…

Александра метнула в качка рысий взгляд.

– С этого места поподробнее. Что ты там сказал про завод и лабораторию? – быстро спросила она…

* * *

Я раны, как собака,
Лизал, а не лечил,
В госпиталях, однако,
В большом почете был.
Ходил в меня влюбленный
Весь слабый женский пол:
– Эй ты, недостреленный,
Давай-ка на укол…

Высоцкий негромко хрипел в наушниках плеера, даренного напоследок директором ресторана «Место встречи» Артаваздом перед выпиской из больницы.

Макаренко лежал на казенной кровати, закрыв глаза. Открывать их не хотелось в принципе. Откроешь – и вот тебе, пожалуйста, до тошноты знакомый вид – оконная рама в трещинах облупившейся краски, кривые сучья дерева неопределенной породы за окном, крашенная казенной зеленой краской стена и белая, скрипучая дверь. Ну, раз посмотрел – ладно, пережил. Ну два. Ну десять, наконец, хрен бы с той стеной и тем деревом. Но более – удручает. На волю хочется. На улицу. Прогуляться, морозного воздуха полной грудью хватануть, в общагу, штангу с гантелями потаскать, вечерком – на любимый диван к телевизору. На работу, наконец, будь она неладна. Хоть какое-то разнообразие. Врач вот сказал, на следующей неделе выписка. А раньше? А раньше никак не могу. Если осложнение – тогда снова к нам и на значительно дольше. Спасибо, доктор, утешили… Ладно, не впервой, полежим еще в нирване, дай бог здоровья Артавазду за подарок, а то б совсем кранты от пейзажа в стиле «белая палата, крашеная дверь».

– Макаренко, – прорвался сквозь рык барда звонкий голос.

– Ась?

Макаренко вынул один наушник и приоткрыл левый глаз.

– Через десять минут в процедурный.

– Слушаю и повинуюсь, прекрасная госпожа.

«Госпожа» звонко рассмеялась, захлопнула дверь и зацокала каблучками дальше вдоль по коридору.

А вот еще один повод для размышлений, на этот раз приятный до невозможности. Сегодня Аленка дежурит. Бесконечно милое существо, обладательница бездонных серых глаз и… гхм… рвущегося из-под белого халата умопомрачительного бюста. Ребенок еще совсем, а вот поди ж ты… Сразу и лица не рассмотришь, взгляд сам сползает на притягательные выпуклости. Эх, где мои семнадцать лет! А то бы…

«А то бы что? В принципе, еще не дед. Тридцать два – не возраст. Хотя… И чего ты добился в свои тридцать два, гражданин старший следователь? Что мы имеем конкретно на сегодняшний день? Малогабаритная двушка в общежитии недалече от сто первого километра, спасибо, что хоть внутри, а не снаружи. Хотя, разницы особой нет. Зарплата в сто баксов с прозрачным хвостиком. Воровать не научился, типа, честь офицера и все такое. В провинции, конечно, девчонки попроще, чем в столице, но ведь им тоже нормально пожить хочется. По улицам и здесь „мерины” катаются, и, коли она не совсем крокодил, ей тоже хочется в тот „мерин”. И это понятно. Почему девчонкам мускулы нравятся?»

Он неосознанно напряг бицепс. Под тонким одеялом от плеча до локтя прокатился внушительный шар.