Яковлев А. Сумерки

Будучи в Канаде, я внимательно наблюдал за сотворением очередного фарса в моей стране, к участию в котором меня приглашал еще помощник генсека Цуканов. Снова загрохо­тали дырявые барабаны в честь «величия Брежнева». Быстро нашлись и люди, готовые торговать огрызками собственной совести. Они всегда находятся. И сегодня, в годы Путина, многие высокие чиновники, выплывшие на поверхность власти, изо всех сил стараются вернуться к практике идоло­поклонства. Практика подлая, но эффективная. Из Брежне­ва, умевшего только расписываться, сделали выдающегося писателя, ему дали Ленинскую премию в области литерату­ры. Книги изучались в системе партийной учебы. Его муд­рость возносилась до небес. В Казахстане создали ораторию по книжке, кажется, «Малая земля». В Малом театре Моск­вы шла пьеса по брежневской автобиографии. Пьесу сочи­нил Сафронов — редактор журнала «Огонек». Заведующий отделом пропаганды ЦК КПСС Тяжельников отыскал в дово­енной заводской газетке заметку о молодом Брежневе и под громкие аплодисменты зачитал ее на съезде партии. Первый секретарь Краснодарского крайкома Медунов говорил о том, что народная любовь к Брежневу «неисчерпаема», что он «с гениальной ясностью раскрыл» и т. д. Лавина бреда катилась по стране. Как будто все посходили с ума.

Из ЦК нам, в посольство, тоже пришло указание прорабо­тать книгу Брежнева в системе партийной учебы. Было ска­зано, что семинары на эту тему должен проводить лично посол. Я не стал этого делать, за что и поплатился. В «анали­тической» записке из МИДа расхваливались многие посоль­ства, особенно в США, Англии, Франции, за блестящую ор­ганизацию работы по изучению «эпохальных теоретических произведений Брежнева». Сообщалось о том, какое глубокое впечатление эта книга произвела на коллективы посольств, как она помогает в конкретной работе и теоретическом ос­мыслении современности. Короче говоря, несусветная око­лесица. А в конце было сказано: единственное посольство, где до сих пор не проведены занятия на эту тему, это посоль­ство в Канаде. И добавка — там послом работает Яковлев. В общем, тявканье догоняло меня и в Канаде.

Итак, повторяю, десять лет моей жизни отдано Канаде. Это большой срок, а за рубежом он кажется еще длиннее. Но я имел одну бесценную привилегию в этом достаточно спокойном положении — время думать. И действительно, когда всяческая суета, нервотрепка, искусственные раздра­жители не являются каждодневными, думается хорошо. Да и начальство далеко, за океаном. Внимательно изучал канад­скую жизнь — очень простую, прагматичную, пронизанную здравым смыслом. Постоянно терзался вопросом. Почему же мы не хотим сбросить с себя оковы догм? Ответ видел толь­ко в одном: иррационализм как источник слабоумных влас­тей превысил шкалу, когда само выживание оказывается под вопросом. Часы российской истории как бы остановились. Инструкции из Москвы о необходимости наступательной по­литики и пропаганды звучали просто смешно. Эти «указив- ки», как мы их называли, были пустыми по содержанию, глу­пыми, но весьма требовательными. Например, в мае 1977 го­да я получил строгие указания «в связи с шумихой на Западе по вопросам о правах человека». Москва требовала убедить общественность страны пребывания, что поднятая шумиха — всего лишь «фальшивая вывеска», скрывающая грубейшие нарушения прав человека на Западе. Разъяснять всерьез подобное было невозможно. Надо было стать не только лгунишкой, но и дураком. Мы обычно передавали эти указания в компартию Канады, а в Москву докладывали, что «развернута широкая пропагандистская...» и т. д.

Нищие учили богатых, как им жить еще лучше....

Конечно, Реформация не дала ответов на многие вопросы, предельно остро вставшие перед страной. Возможно, не смогла, а возможно, и не успела. И все же Реформация ввела страну в человечест­во. Только этим она заслужила право войти в золотую книгу Истории.

АвторГ

Глава одиннадцатая

МАРТОВСКО-АПРЕЛЬСКАЯ ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ