Яков. Воспоминания (СИ)

— Я дал ему препарат, естественно, предварительно проверив его на себе. Ума не приложу, что могло случиться! — и он демонстративно развел руками, подчеркивая свое неведение.

Мне начал надоедать этот театр. Надо слегка надавить на доброго доктора. И я произнес несколько саркастически:

— Он умер.

— Я этому не верю! — доктор Головин всеми средствами продолжал демонстрировать мне свою непричастность к ситуации со смертью бойца. — Я не верю этому!

— А вы отдаете себе отчет, — возмущенно прервал его Коробейников, — что он мог погибнуть из-за ваших лекарств! И что ж за чудо-препарат такой, позвольте узнать?

Доктор, перепуганный донельзя гневом Антона Андреевича, прижал руки к груди, умоляя меня ему поверить:

— Ну, это недавно синтезированный препарат из Германии. Он увеличивает выносливость, стимулирует и подкрепляет нервную систему!

М-да, прямо-таки не лекарство, а панацея какая-то!

— А Вы правильно рассчитали дозу? — спросил я Головина.

— Конечно! — уверил он меня. — Я дал ему три пакетика по два миллиграмма. Объяснил, как принимать.

Ответил, называется. И откуда мне может быть известно, это правильная доза для этого препарата, или нет? Впрочем, доктор Милц разберется, я уверен.

— И где теперь труп Вашего пациента? — ехидно поинтересовался у доктора Коробейников.

Судя по всему, ему доктор Головин тоже не слишком нравился.

Вопрос о трупе вновь привел доктора в состояние абсолютно перепуганное:

— Да откуда же мне знать! — вскричал он и всплеснул руками.

— А кто же должен знать, по-вашему? — продолжал давить на него Антон Андреевич. — Долг врача лечить безопасно, быстро!

От его бурных эмоций у меня снова разболелась голова. Пойду-ка я к доктору Милцу. Препараты Головина ему отдам на экспертизу, да, может, попрошу чего-нибудь от головной боли.

Головин, увидев, что я собираюсь уходить, оставив его наедине со взбешенным Антоном Андреевичем, чуть не за рукав меня ухватил:

— Господин следователь, я не понимаю…

Не понимаешь? Ладно, объясню:

— Вы задержаны до выяснения всех обстоятельств.

На лице Головина отразилось смесь возмущения с изумлением и страхом.

Но в этот момент дверь кабинета отворилась, и мне стало некогда объяснять доктору происходящее, потому что вошедший дежурный доложил о найденном трупе. Ульяшин посыльного прислал. На пустыре откопали.

Еще один труп? Что-то они множатся! Или этот не по нашему делу? Ладно, на месте разберемся. Я приказал дежурному отправить доктора в камеру, а сам, вместе с Коробейниковым, поехал на пустырь.

На пустыре возле свежевыкопанной ямы и вправду лежало тело, завернутое в мешковину. Рядом стояли городовые и пара мужиков с лопатами. А у куста, опираясь на верный свой велосипед, почему-то стояла Анна Викторовна Миронова. На меня она не смотрела, делая вид, что ее крайне интересуют листики на веточке. Она-то как тут оказалась? Но мне недосуг было об этом размышлять, потому что меня отвлек Коробейников:

— Яков Платоныч, я вчера здесь видел немого с лопатой, Митяя.

Все интереснее и интереснее, с каждой минутой. Похоже, наше застрявшее дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки.

Ульяшин вытянулся передо мной во фрунт:

— Ваше Высокоблагородие! Вот, откопали.

Коробейников наклонился к трупу, отвел кусок мешковины, закрывающий лицо:

— Ну дела!

А Ульяшин продолжил:

— Три дня, почитай, пролежал, но мужики опознали. Сажин, говорят, известный боец.

— Как его нашли? — спросил я.

Ульяшин смущенно кивнул в сторону Анны Викторовны. Этого только не хватало! Снова она вмешивается, снова играет в детектива! Я подошел к ней решительно, и очень требовательно спросил:

— Как?!

— Мне показали! — Анна Викторовна смутилась моего гнева, даже попыталась отступить, да велосипед помешал.

— Кто?! — мое недовольство нарастало.

— Этих свидетелей Вы не сможете вызвать, — потупилась Анна.

Так, понятно. Снова эти ее видения. И она вновь бросилась их проверять, не поставив меня в известность. Ну ничему ее жизнь не учит!

— Анна Викторовна, Вы что, не понимаете?! То, что Вы нашли тело, бросает на Вас подозрение в соучастии!

Ну, положим, никаким таким подозрениям я ходу не дам, конечно. Найду, как объяснить эту находку. Но может быть ей, как дочери адвоката, такие аргументы понятнее будут?

Она посмотрела на меня с недоумением, ответила удивленно:

— Вы что, меня теперь подозревать будете?

Вот и все с моими аргументами. Она знает, что я ей поверю. Она верит, что я ее не заподозрю. Приятно, конечно, такое доверие. Но оно вовсе не снижает моего раздражения ее вмешательством:

— Я — нет. Но как я объясню полицмейстеру и прокурору этот ваш… феномен?!

Задумалась, оглянулась. И тут же мгновенно нашла ответ:

— А вот Вы скажите, что это Коробейников нашел! Потому что он здесь вчера проходил.

Я бросил сердитый взгляд на своего помощника. Сообщив мне, что видел вчера на пустыре Митяя, он как-то забыл мне рассказать, что прогуливался тут не один. Стало быть, за моей спиной действуете, Антон Андреевич? И вмешательство посторонних в процедуру следствия покрываете? Ну, я Вам это еще припомню!

— А почему Вы ко мне сразу не обратились? — спросил я Анну Викторовну.