Яков Блюмкин: Ошибка резидента

Наконец, Блюмкин настойчиво подчеркивает индивидуальный характер своего акта, а в показаниях Следственной комиссии он не раз подтверждает, что задание убить Мирбаха он получил от ЦК своей партии.

Вполне возможно, что письмо написано с целью дезинформации, чтобы после теракта направить следствие по ложному следу. В случае гибели Блюмкина оно должно было «подбросить» следователям версию об убийстве Мирбаха террористом-индивидуалистом по мотивам, которые он сам четко изложил. Но и это странно — ведь левые эсеры вовсе не собирались уходить от коллективной ответственности за устранение германского посла. Более того, сразу же и не без гордости признали, что Блюмкин и Андреев действовали по их указаниям. Словом, с этим письмом — сплошные загадки, тем более что сам Блюмкин о нем потом почему-то ни разу не вспоминал…

Утром 6 июля Блюмкин пришел в ВЧК и взял у Лациса дело Роберта Мирбаха — якобы для просмотра. Затем попросил секретаршу дать ему чистый бланк Комиссии. Все его просьбы были тут же выполнены. Это говорит о том, что он по-прежнему пользовался доверием у чекистов, и увольнять с работы его, по-видимому, никто не собирался.

Блюмкин вернулся в свой кабинет, сел за пишущую машинку и напечатал удостоверение, по которому ВЧК якобы уполномочивала его и Андреева «войти в переговоры с господином Германским послом в Российской Республике по поводу дела, имеющего непосредственное отношение к господину послу». Оставалось только поставить печать и подделать подписи Дзержинского и секретаря ВЧК Ксенофонтова. Дальше началось самое интересное.

Блюмкин пошел к заместителю председателя ВЧК левому эсеру Вячеславу Александровичу и попросил его поставить печать на фальшивое удостоверение ВЧК, предоставить автомобиль, а также дежурить на телефоне — чтобы подтвердить полномочия Блюмкина и Андреева в случае, если из германского посольства захотят позвонить и проверить их мандат.

И тут выяснилось, что Александрович ничего не знает о решении ЦК убить Мирбаха. Более того, ему эта затея явно не нравится. Блюмкин его убеждал недолго — по соображениям партийной дисциплины Александрович согласился. «Он не был посвящен в дело, но беззаветная преданность его партии гарантировала его содействие во всем, что потребует ЦК», — замечает Мстиславский.

Александрович поставил печать на фальшивое удостоверение и дал Блюмкину записку на получение автомобиля в гараже ВЧК. Весь этот разговор происходил в кабинете Дзержинского. А когда Блюмкин и Александрович, поспорив, обо всем договорились, с изумлением обнаружили, что за ширмами, отделявшими одну часть кабинета от другой, спит сам «железный Феликс».

Деталь столь многозначительная, сколь и правдоподобная. В воспоминаниях соратники председателя ВЧК рассказывают: Дзержинский так уставал на работе, что часто ночевал прямо в кабинете на диване, укрывшись шинелью. Но действительно ли в то утро 6 июля 1918 года он спал так крепко, что не слышал спора Блюмкина и Александровича? Впрочем, о странностях в поведении Дзержинского поговорим чуть позже.

В гараже Блюмкину предоставили служебный автомобиль «паккард» с открытым верхом. Сначала он заехал к себе домой — в отель «Элит». Там переоделся и отправился в отель «Националь», который тогда назывался 1-м Домом Советов. Там, «на квартире одного члена ЦК» (это был Прошьян) его ждал Николай Андреев. Подготовка к теракту вступала в завершающую фазу. На удостоверении поставили фальшивые подписи. «Подпись секретаря (т. Ксенофонтова) подделал я, подпись председателя (Дзержинского) — один из членов ЦК», — рассказывал Блюмкин.

Там же, в «Национале», террористы получили бомбы и револьверы. На этой встрече присутствовала также Анастасия Биценко, которая выразила им «горячие пожелания удачи». Бомбы и револьверы засунули в портфели, набитые бумагами.

И еще одна крайне интересная деталь. Бомбы для теракта изготовил будущий начальник Военно-химического управления РККА Яков Фишман. Биография этого незаурядного человека не менее любопытна, чем у Блюмкина, и о ней стоит сказать несколько слов.

Яков Фишман родился в 1887 году в Одессе. Участвовал в революционном движении. За принадлежность к партии эсеров был сослан в Туруханский край. Затем нелегально уехал за границу. Поступил на химический факультет университета в Неаполе, который окончил в 1915 году. В университете в течение трех лет специализировался по военной химии (взрывчатые и отравляющие вещества) в качестве ассистента при кафедре органической химии. В 1916 году окончил Высшую магистерскую школу, получив диплом магистра химии. В 1916–1917 годах работал на заводе в Италии заведующим химической лабораторией.

После Февральской революции в 1917 году вернулся в Петроград, был избран членом Петроградского Совета. В период октябрьских событий принимал участие в организации боевых дружин и в боях с войсками генерала Краснова. Будучи членом ЦК партии левых эсеров, после событий 6 июля скрывался на Украине. В 1919 году был арестован органами ЧК, но вскоре амнистирован.