Яков Блюмкин: Ошибка резидента

Три года спустя Блюмкин немного по-другому опишет этот «исторический момент». Выступая в московском Доме печати с лекцией «Из воспоминаний террориста», Блюмкин будет говорить, что он сам предложил себя в исполнители акта, и он же рекомендовал Николая Андреева, который к тому времени ушел из ВЧК, объяснив это тем, что ЦК партии левых эсеров переводит его на другую работу. ЦК предложение Блюмкина принял.

В своем выступлении Блюмкин вообще привел немало крайне любопытных и малоизвестных деталей подготовки теракта. По его словам, во время первого заседания съезда Советов «Спиридонова выразила готовность принять на себя выполнение убийства, воспользовавшись тем, что Мирбах присутствовал в одной из лож; но бомба была не готова».

Выступавший после Блюмкина Карелин немного поправил предыдущего оратора. По его утверждению, Спиридонова, Майоров и он сам перед открытием съезда находились в ложе, соседней с той, в которой сидел Мирбах. Спиридонова действительно предлагала немедленно и самолично убить Мирбаха, но не взорвать, а застрелить. Они заявили, что тоже готовы сделать это, спорили несколько минут и упустили удобный момент для задуманного — уже началось заседание. Карелин также утверждал, что на роль исполнительницы теракта предлагала себя и Анастасия Биценко — ветеран партии эсеров (потом она стала правоверной коммунисткой, тем не менее в 1938 году была арестована и расстреляна).

Таким образом, кандидатов на роль убийцы Мирбаха среди левых эсеров было хоть отбавляй, но выбрали все-таки Блюмкина. Почему? Исходя из плана теракта, который то ли предложил он сам, то ли был разработан вместе с членами «пятерки» из ЦК, это был вполне логичный выбор. Блюмкин хорошо знал расположение комнат в посольстве и, что важно, занимался делом Роберта Мирбаха, а следовательно, под этим предлогом мог попросить аудиенции у посла и попасть в здание в Денежном переулке.

Но к пятнице, 5 июля, Блюмкин не успевал всё организовать, была не готова бомба, которую он должен был взять с собой. Поэтому операцию решили перенести на субботу, 6 июля.

«Еще меньше я знаю, останусь ли я жив». Дзержинский за ширмой

«До чего неожидан и поспешен для нас был июльский акт, говорит следующее: в ночь на 6-е мы почти не спали и приготовлялись психологически и организационно», — вспоминал Блюмкин. Легко понять их волнение — и Блюмкин, и Андреев осознавали, что с ними может случиться все что угодно. Скорее всего, именно в ночь на 6 июля Блюмкин мог написать письмо, в котором попытался объяснить мотивы своего поступка. Конечно, он мог написать его и раньше, как только его утвердили исполнителем теракта, но обычно подобные письма пишутся накануне риска собой.

«Письмо Блюмкина» обнаружил и опубликовал историк Юрий Фельштинский. Оно находится в архиве Колумбийского университета в Нью-Йорке и дошло до нас в виде копии. При этом Фельштинский допускает возможность фальсификации, но однозначно расценивать письмо как подделку веских оснований все-таки нет. Кому оно адресовано — до сих пор не установлено. Итак: