Ядерный щит России

Не меньший износ психики и нервов вызывало постоянное чувство ответственности, висящее «дамокловым мечом» над головой командира корабля. Ответственность за безопасный исход полета и выполнение ответственного задания, ответственность за экипаж, эскадрилью, ответственность, ответственность… кругом – одна она! Сюда же добавлялись и «земные» заботы. «На высоте» был строгий спрос вышестоящих командиров под неусыпным партийным контролем за состояние воинской дисциплины в экипаже, отряде, за порядок, а точнее беспорядок, на закрепленной территории подразделения, за «отсутствие» требовательности к солдатам-самовольщикам, за их несвежие портянки и грязные простыни. От таких «мелочных» забот мы буквально рвались в полет, чтобы отдохнуть от всего этого земного бардака.

Вместе с тем внешняя красота полета скрывала множество неблагоприятных факторов, которые влияли на здоровье летчика. Это – «жесткая» солнечная радиация на больших высотах, длительное пребывание организма в условиях кислородного «голодания», либо использование его в «чистом» виде, что тоже не относилось к благоприятным факторам для человеческого организма, ограниченность в движениях при высоких психологических нагрузках и многое другое.

А разве могут пройти бесследно постоянное нахождение в состоянии постоянной боевой готовности, ночные тревоги, командировки, и т.д. и т.п.? Вспомним полеты и, особенно, смешанные, когда летом они начинались часа в 2 ночи, а заканчивались в полдень. Предусмотренный в таких случаях послеполетный отдых – было понятие условным. Условным считалось и стартовое время длительностью 8—9 часов, определенное летными законами, но нарушалось при выполнении маршрутных полетов с дозаправкой топливом в воздухе. Стартовое время в этом случае растягивалось до 15—20 часов.

Обстановка была сложной: ситуация с поставками топлива «стабилизировалась», то есть, если раньше нам его обещали и мы жили с надеждой на возобновление полетов в составе полков, то теперь сказали прямо и откровенно – «топлива не будет, учитесь жить по средствам?!»; ресурс авиационной техники восстанавливался в мизерных размерах; набирала силу реформа армии, а по сути – шла подготовка к значительному сокращению ее численности. По мере наработок вариантов сокращения штатов в гарнизонах и штабах с нарастающей скоростью плодились всевозможные слухи, вплоть до невероятных. Конечно, они не способствовали слаженной работе коллективов. Это был очень трудный этап в жизни, как отельных военнослужащих, так и руководителей воинских коллективов. Начинала проявляться усталость от многолетней изнуряющей военной службы.

Профессия летчика Дальней авиации и в мирное время – героическая профессия. В семьях их провожают в очередной полет как на войну. Для того были и остаются все основания. Чтобы служить в ДА, требовались люди с неслабым характером. Они летали (и продолжают) в мирном, но не спокойном небе. Их полеты могут длиться и больше суток. Количество их посадок не всегда соответствовало количеству взлетов. Они не застрахованы от смертельных случайных и нелепых исходов. Они падали с небес и взрывались в воздухе. Пропадали без вести. Разбивались на взлетах и посадках. Срывались в штопор, превысив допустимые углы атаки. Катапультировались над бескрайними просторами суши и нейтральных вод. Садились на полярные льды, где не было приводных маяков, бетонных покрытий и укатанных грунтов. Их могилами становились братские могилы всего экипажа. Жены, став в одночасье вдовами, надевали черные платки» (из книги «Небо выбрало нас»).

Посвящается офицерским женам Дальней авиации, перенесших вместе с мужьями все тяготы воинской службы.