Яд и Меч

— Долг? Какой? Папа говорил, что мой долг — это научиться его ремеслу. Не зря же я родился перед днем Аарда!

— Продолжение рода. Это же один из главных заветов Ямеса.

— А-а-а-а. А у Вас уже есть дети?

— Нет, — покачал головой Юлиан и поморщился от соленых брызг.

Рыболовная лодка весело летела над игривыми волнами в сторону маяка, который еще прятался за мысом. Солнце гладило прохладными лучами бледные северные лица ребенка и мужчины.

— Вы меня отправите к дяде Барну?

— Нет. Если ты говоришь, что твой отец с братом постоянно ругались, то сомневаюсь, что тебе там будут рады.

— А куда вы меня? — с испугом прошептал ребенок, выглядывая из-под накинутого сверху плаща.

— Что-нибудь придумаем, не переживай.

— Зачем Вам столько медуз?

— Это неважно.

— Вы их едите?

— О боги, нет, они ядовиты! Это не для меня.

Ребенок умолк и нахохлился, озираясь по сторонам, но, судя по выражению лица, он вновь проживал те ужасные минуты появления Левиафана.

— Дядь, а, дядь. А то чудище с шестью глазами. Оно давно здесь живет? Папа, — сын купца всхлипнул, — говорил, что это выдумка. Говорил, что только идиоты верят в россказни в тавернах.

— Давно, Халлик… Просыпается он раз в пятнадцать лет, но сейчас пробудился на год раньше. А глаз у Левиафана пять. Когда-то один ему повредил рыцарь Ной из Белого Афолеона.

— Да нет. Шесть, — Халлик из Лоракко похлопал глазенками, вспоминая. — Он как вылез по правому борту, там три глаза было, я помню. А потом повернулся, чтоб укусить за корму, там тоже три.

— Тебе показалось, — нахмурился Юлиан, вспоминая клятвенные заверения Амая, прислуги Авариэля.

— Не, я глазастый, папа всегда ругался из-за этого. Оно как вынырнуло, с полкорабля размером, так я сразу все рассмотрел. Ну там сложно было не увидеть, дядь… Его глаза мерцали во тьме! Вот как у чертят киабу!

— С полкорабля? Левиафан намного больше, Халлик. Сколько была длина «Морского Черта» от носа до кормы? Двадцать пять васо?

— Нет. Всего лишь девятнадцать.

Тело графа напряглось под высохшими рубахой и шароварами. Что-то не сходилось. Предположим, ребенок не разглядел поврежденный глаз. Но перепутать полсотни васо, размер Левиафана, с десятью васами — невозможно!

Рыбацкая лодчонка, ведомая крепким северо-восточным ветром, бодро подпрыгивала на волнах. Впереди уже замаячил Ноэльский мыс, за которым открывался проход в бухту Нериум. Далеко по правую руку остался Лилейский остров с парящими над ним гарпиями. Халлик от рассказа о Левиафане перешел сначала к своему житью-бытью в Лоракко, а потом снова вернулся к кораблекрушению, но Юлиан слушал мальчика уже вполуха и внимательно следил за водами Альбо. Солнце высоко стояло над горами Аше.

Неожиданно Юлиан увидел огромную спину, усеянную шрамами и гарпунами, справа, в ста васо от судна. Она на мгновение скользнула по водной глади, вспоров ее, и пропала. Граф вздрогнул, сглотнул слюну в резко пересохшем горле и пригляделся, надеясь, что это было видение. Однако в ста пятидесяти васо, чуть дальше, показалась еще одна спина — размером меньше, абсолютно гладкая и чистая от ран и увечий. Хлопком ладони Юлиан закрыл рот болтающему ребенку, который детально описывал как раз того, кто сейчас преследовал их лодку.

Граф все понял. Значит, у маяка Музурин Коркикс вместе с летописцами видел взрослую особь, а на северный неф напал детеныш, который сейчас плыл рядом с матерью под толщей воды. Вероятно, из-за этого Левиафан, что оказалась самкой, и пробудилась раньше времени — чтобы родить. Но где тогда самец?

Гладкая спина вновь показалась из воды, уже ближе.

— Халлик, сядь рядом с рулем! Как только прикажу, залезай на меня, понял? — Юлиан схватил ребенка за плечо и повернул его в сторону двух левиафанов, чтобы тот увидел.

Мальчик увидел, и от этого в ужасе затрясся. А затем, едва не разрыдавшись, сел на колени и вцепился руками в деревянный борт. Юлиану ничего не оставалось, как устремиться в бухту с надеждой, что быстрая лодка на полном ветру сможет ускользнуть от реликтов раньше, чем те ее настигнут.

Корабль качнулся, парус поймал ветер и с хлопаньем потащил судно ко входу в бухту. Справа, уже примерно в пятидесяти васо от лодки, из-под воды выросла тень, разорвала морскую гладь и явилась из вод Альбо. Огромная туша, опутанная сгнившими сетями с водорослями, выпрыгнула из глубины и издала низкий рокот. На обвисшей шкуре знаменами победы торчали ржавые гарпуны. Вскинув голову, Халлик истошно завопил. За спиной перепуганных северян чудовище крутанулось в воздухе и рухнуло обратно в объятия моря. Вода под ним вздыбилась, взлетела столбом.