Яблоневая долина

– Не надо про крылья. У меня сестра старшая… Она обычная. Поэтому, когда я родился… – Лис перевёл дух, откровенность давалась ему с трудом: – В общем, у нас с ней плохие отношения. Она так и не простила, что я крылатый. Ни родителям, ни мне. Точно я украл её мечту. Не знаю, как она воспримет, что я… – Лис с ожесточением рубанул воздух: – И фиг с ней! Надоело вечно быть виноватым.

И замолчал, Глеб тоже. Вот почему так? Вроде самые родные люди должны поддерживать друг друга, а на деле… Его родители год назад развелись и зажили каждый своей жизнью. Оба образовали новые семьи. У отца сын месяц назад родился, «обрадовал». Мать тоже огорошила, что беременна. С ума сойти! И никому Глеб теперь не нужен. Нет, деньги присылают исправно, только видеть особым желанием не горят. Даже лишний раз поговорить времени нет. Видимо, считают, что он самостоятельный и взрослый. Его об этом не спросили только.

Раньше у него была семья, дом. Он знал, что на выходных его всегда ждут. А теперь… Квартиру продали, деньги поделили и разбежались в разные стороны. У отца жена не горит желанием видеть Глеба у себя. Нет, всё вежливо, только неискренне. И маминому мужу Глеб мешает. Терпит, как необходимость. Из-за этого Глеб уже три месяца родителей не навещал. И никто даже не забеспокоился. С радостью поверили в отговорку, что ему некогда.

Последняя неделя перед экзаменом пронеслась как лисий хвост, унося с собой зной лета, вкус мороженого на открытых верандах и одуряющий аромат розовых кустов. Вечерами Глеб подолгу парил, чтобы прийти в поэтическое настроение. Ведь на испытаниях дается всего одна попытка. Каждый год часть неудачников покидает школу – крылатый Пегас не всем благоволит.

В день икс Глеб проснулся засветло. Снился какой-то муторный сон. Воспоминания о нём стёрлись, а ощущения остались – неприятные, точно тухлая рыба. Что-то там было… Вроде про бредущих по дороге людей, вечных путников. И какая-то безнадёжность, тоска. Наверное, это из-за нервов. Глеб выпил кофе и отправился в школу.

Комиссия заранее внушала опасение: одна Стило чего стоила. Это для Скарлетт она любимая преподавательница, для остальных – острая на язык особа, которая может пропесочить так, что на всю жизнь запомнишь. Председатель – тёмная лошадка, а Аврора… Заваливать она не станет, наоборот, был уверен Глеб, будет вдохновлять учеников.

Она появилась первой. Прошла мимо сдающих, оставляя за собой шлейф цветочного аромата. Остановилась у двери и улыбнулась. Глебу показалось, что ему. И тут же сердце совершило кульбит, едва не выпрыгнув из груди.

Затем, чеканя шаг, прошла Стило. Стук её каблуков навевал ассоциации с гвоздями, которыми забивают крышку гроба чьих-то надежд. Да-а… От неё ничего хорошего ждать не приходится. Жаль, что литературных критиков не разбирают по косточкам, а то бы поэты оторвались.

И наконец, в конце коридора показался председатель. Выше среднего роста, грузный. Его полные губы были выпячены, а глаза подслеповато щурились. Широкую лысину неумело маскировали три пряди, зачёсанные набок. Глеб едва не прыснул от смеха: глава комиссии походил на персонажа из фильма «Автостопом по Галактике» – Вогона Джельца. А учитывая его полную бездарность по части стихов, сходство было абсолютным.

– Надеюсь, нас не станут пытать поэзией вогонов, – прошептал Глеб другу.

Лис с трудом сохранил серьёзное выражение лица.

Сдающие выходили один за другим. Глеб почему-то тянул, не хватало решимости. Лис тоже не торопился.

– Ты заметил, – сказал он, – что сильные ученики сегодня все, как один, с низкими баллами?

Глеб кивнул: похоже, комиссия «мочит» успешных поэтов.

– Так что не выпендривайся, – добавил Лис. – Прочти что-нибудь попроще.

Глеб растерялся: он и попроще? Да и как? Муза не терпит притворства.

– Ладно, я пошёл, – Лис направился к двери, – пожелай мне удачи.

Глеб вскинул два пальца: V – знак победы. Сегодня Фортуна на их стороне.

Глава 18. Огородник

Асфальт незаметно сменился грунтовой дорогой, которая постепенно сузилась до узкой тропы посреди высокой травы. Позади остался город с Сайнунтом, духом доброго сна. Напоследок тот пообещал подарить каждому чудесное видение – прощальный подарок. Приш надеялся, что люди вернутся в город. Ведь теперь им ничего не угрожало.

Вещей взяли по максимуму, основная нагрузка досталась Пришу. У поэта спина ещё не зажила, раны открыться могут. Он бы и рад помочь, да не может. А Мёнгере непривычная для этого дела. Но тоже тащит мешок и не жалуется. А он, Приш, парень деревенский и крепкий, закалился, таская корзины с яблоками. Так что своя ноша не тянет. И вообще, повезло им, что припасы сделали, на какое-то время хватит.