Яблоневая долина

По полу пошла волна, доски паркета с треском взлетали в воздух. Чудовище поднесло созданную из них руку к глазам и внимательно её разглядело. Затем резко выбросило ладонь вперёд и попыталось дотянуться до путников. Мёнгере рванулась прочь, но не удержалась на неровной поверхности: ноги соскальзывали. А монстр почти добрался до неё. Усилием воли она представила: на чудовище нападают жуки-древоточцы и сгрызают его руку.

Монстр взревел: деревянная конечность обратилась в труху. Тогда он отрастил бетонную руку и с силой ударил по тому месту, где стояла Мёнгере. В последний момент девушка отпрыгнула. Но не удержалась и покатилась прямо в открытую пасть чудовища. Она пыталась ногтями вцепиться в пол, но тот вздыбился, словно норовистый скакун, сбрасывая неопытного седока. Послышался скрежет – батарея то сжималась, то распрямлялась, как гармонь. Мёнгере поняла, что монстр смеется.

Она разозлилась: этот урод обойдётся без обеда.

«У меня в руке железная палка, – подумала она, – и я сильная».

Размахнулась и ударила прутом по батарее. Смешок оборвался. А затем девушку подбросило: монстр пришёл в ярость и, наконец, освободился. Вверх взметнулись обломки кирпичей, бетона, стекла. Мимо Мёнгере, чудом не задев, со свистом пролетела оконная рама. Здание рухнуло, увлекая путников за собой.

Мёнгере живо представила: они падают на гору подушек и перин. И тут же погрузилась в пуховые объятия.

– Чёрт! Отсюда и не выберешься, – где-то слева проворчал Глеб.

Он с трудом полз, увязая в мягких тюфяках.

– Я чуть не задохнулся – прямо лицом туда грохнулся, – пожаловался Приш.

И Мёнгере стало смешно: ну на самом деле, у неё получилась пуховая ловушка – надо бежать, а они двинуться не в состоянии.

Глядя на девушку, развеселились и Приш с Глебом. Монстр снова зарычал, но как-то неуверенно. И Мёнгере поверила: она может сделать так, чтобы сон подчинился. Она его хозяйка – ведь создатель кошмаров привиделся сперва именно ей. Мёнгере расслабилась: она справится.

Чудовище шагнуло, и тут же его правая нога подвернулась и он растянулся. Да так, что пропахал носом землю. От этого зрелища Мёнгере звонко расхохоталась: до чего же смешно! А ещё у него голова на шее не держится! И тут же со звонким треском монстр лишился головы. Он зашарил руками в её поисках, растеряв свою грозность. И Мёнгере потеряла интерес: не хочется сражаться с тем, кто внушает жалость. Это недостойно. Она прошептала: «Ты дом. Красивый и крепкий. В тебе будут жить люди, долго и счастливо».

И тут же их выдернуло из видения. Мёнгере с остальными оказалась на берегу пруда. Здесь уже наступила полночь, и бледная луна отражалась в воде. С деревьев облетела листва, они казались собственными скелетами. Ни ветра, ни звука. Словно путники очутились на изнанке мира, в его чёрно-белом негативе. И в этот момент из воды появилось существо. Оно брело к берегу, его обвисшая кожа шлейфом тянулась за ним.

Мёнгере внимательно вгляделась: до чего же это создание некрасивое. Все его боятся, и никто не любит. Плохо так жить и неправильно.

А существо шептало:

– Помогите. Отдайте мне ваши сны. Я так хочу есть.

Ещё немного, и оно упадёт и умрёт. Мёнгере решилась:

– Я даю тебе имя, ты будешь называться Сайнунт – дух доброго сна. Отныне ты станешь приходить к людям ночью и дарить хорошие сновидения. Так я сказала, и пусть это свершится.

Ярко вспыхнула луна, превращаясь в солнце, пруд покрылся белоснежными лилиями, деревья украсились листьями. А Сайнунт обернулся тучной коровой, чья шкура была расписана изображениями звёзд и небесных светил, а рога украшены цветами. Мёнгере подбежала к корове и обняла её. И это сразу же стало картинкой из книги сказок.

Глава 16. Поэт

Путники перенеслись обратно в квартиру, Хухэ с радостным тявканьем бросился навстречу. Мёнгере схватила его на руки. Фенек на мгновение замер, а затем осторожно освободился, словно не веря, что дал прикоснуться к себе человеку.

– Я первая его погладила! – с торжеством сообщила Мёнгере.

– Ты вообще крутая, – подтвердил Глеб. – Ловко справилась с кошмарами.

Он подошёл к окну. Теперь город выглядел обычным. И почему-то казалось, что всё будет в порядке. Фонари откликнулись тремя вспышками, подтверждая, что он прав: «Спа-си-бо!» Глеб присел на диван.

– Вроде до утра время есть, а спать не хочется, – сказал он.

– Выспались уже, – пошутил Приш.

Глеб растянулся и уставился в потолок. Почему-то сегодняшние события напомнили ночь перед изгнанием. Тогда он тоже лежал без сна и смотрел вверх безо всяких мыслей. Долгая-предолгая ночь в полном одиночестве. Его накачали обезболивающими и строго-настрого приказали лежать на животе. Как только медсестра вышла, Глеб перевернулся.

Тогда его звали иначе – у поэтов в ходу были псевдонимы. А что он будет поэтом, стало ясно при рождении – в области лопаток акушерка обнаружила зачатки крыльев.

– Поздравляю, мамочка, – обрадовала она, – у вас пиит.

Акушерка любила устаревшие слова, но роженица прекрасно её поняла. Ведь сбылась её давнишняя мечта.