Яблоко Монте-Кристо

– Интересное кино, – сказала она наконец, – появляется еще один персонаж, ненавидевший Зою, – ее любовник.

– Отчего вы решили, что он конфликтовал с ней? – удивился я.

Элеонора уставилась в окно.

– Не знаю, не знаю! Так! Хватит сидеть и ничего не делать. Пока я тут разберусь в проблемах, отправляйся к Зинаиде!

– К кому? – удивился я.

– Ваня, – покачала головой хозяйка, – что у тебя с памятью? Зинаида, завуч школы, мать той самой Ларисы, которая не в добрый час рассказала Вере сюжет кинофильма.

Я кивнул:

– Хорошо. Но мы не знаем ее адрес.

Нора вздохнула:

– С тобой порой бывает очень тяжело. Я уже все выяснила. Зинаида прописана в соседнем с Зоей доме.

– Она жива?

– Почему нет? В год, когда Вера покончила с собой, Зине едва исполнилось сорок. Давай, Ваня, шевелись. Представься секретарем общества «Милосердие», покажи удостоверение, скажи, что мы сейчас собираемся создавать программу помощи учителям-ветеранам. В общем, не мне тебя учить. Разговори тетку, основная цель беседы – узнать: зла ли она до сих пор на Зою? Чем закончилась для дочери завуча та давняя история? Понятно?

– Вполне, – кивнул я, – значит, Андрея вы отметаете? Но бывший муж Зои, наверное, был очень зол на нее…

– Я никого не отбрасываю, – довольно сердито перебила меня Нора, – просто следует проверить все версии. Нельзя слепо идти только в одну сторону. Ступай, Иван Павлович! Не бухти, мне требуется спокойно поразмышлять.

Дом, в котором обитала Зинаида, я обнаружил легко, он стоял почти вплотную к зданию, где жила Зоя.

Я оглядел косяк и без особых колебаний ткнул пальцем в звонок, дверь распахнулась моментально, словно хозяева ждали гостей.

– Здравствуйте, – вежливо сказала пожилая дама, одетая в темное платье, – вы к кому?

– Зинаида… э… простите, отчество забыл.

– Вам Зинаиду Ефимовну?

– Завуча, – обрадовался я.

На лице пожилой дамы тоже отразилась радость.

– А вы откуда? – воскликнула она.

– Разрешите представиться: Иван Павлович Подушкин, ответственный секретарь общества «Милосердие».

– Слава богу, – перекрестилась хозяйка, – услышал господь мои мольбы! Сколько я ботинок истоптала, пока по инстанциям бегала! Не счесть. И ведь никто, никто помочь не хотел, отговорками отделывались. Пришлось богатым людям в ноги кланяться. Какое счастье, что вы сами приехали. Это я вам писала! Серафима Сергеевна Бунич. Зиночка совсем слабая, а у меня тоже больше сил нет, идите сюда, идите…

Плохо понимая, что происходит, я двинулся за Серафимой Сергеевной, а та почти вприпрыжку бежала по длинному коридору, ловко лавируя между расставленными в нем комодиками и этажерками.

– Вот, – возвестила дама, толкая дверь, – Зинуля, это Иван Павлович, он нам поможет. Его общество замечательно называется – «Милосердие».

Я вошел в помещение и огляделся. Большая комната освещалась тусклой лампой под бежевым абажуром и выглядела очень уютно. Внезапно мой нос ощутил крайне неприятный запах.

– Зиночка, – почти криком изъяснялась Серафима Сергеевна, – ты как? Спишь?

– М-м-м, – донеслось из угла.

– Уже проснулась?

– М-м-м.

– Слышала про гостя?

– А-а-а.

– Молодец! Хочешь попить?

– О-о-о.

– Не надо, не нервничай, – засуетилась пожилая дама.

Потом она указала мне рукой на стул и вежливо предложила:

– Присаживайтесь, Иван Павлович. Думаю, вы хотите поговорить с Зиночкой. Я, пока вы беседуете, документы принесу!

Не ожидая ничего плохого, я, машинально сказав: «Да, да, конечно», сел на жесткое, обитое потертым бархатом сиденье, глянул перед собой и вздрогнул. Стул, заботливо предложенный гостю хозяйкой, стоял впритык к кровати, на которой комом топорщилось смятое одеяло.

Сначала мне показалось, что койка пуста, но потом я различил на подушке маленькую голову и сказал:

– Здравствуйте.

Ответа не последовало.

– Разрешите представиться: Иван Павлович Подушкин.

Вновь тишина.

– Ответственный секретарь общества «Милосердие».

– Ф-ф-ф, – донеслось с кровати.

– Вы Зинаида Ефимовна?

– Ф-ф-ф, – снова вздохнула женщина.

– Работаете в школе завучем?

– М-м-м.

– Вы заболели.

– Ф-ф-ф.

– Лучше я приду через пару дней, когда вы начнете поправляться, – растерянно продолжил я, испытывая настоящий ужас.

– О-о-о.

– Всего вам доброго и здоровья.

– Ф-ф-ф.

Я беспомощно оглянулся. Просто так встать и уйти показалось мне крайне неприличным, но и находиться около женщины, которая не способна выдавить из себя ни одного членораздельного звука, совершенно зряшное занятие.

– Ну как, поболтали? – весело воскликнула Серафима, вбегая назад.

– Нет, – излишне резко ответил я, – Зинаида Ефимовна не может поддерживать диалог.

– Что вы, я великолепно ее понимаю!

– А-а-а…

– Вот, она хочет воды!

– М-м-м!

– Впрочем, нет! Тебя посадить?

– О-о-о.

– Не сердись, Зинулечка! Лежи, лежи, – зачастила Серафима Сергеевна.

– Что случилось с вашей родственницей? – спросил я.