Яблочный пирог. Литературная реконструкция

Алина играет на фортепиано. Чтобы она могла потанцевать, её время от времени подменяет Анна. Пары кружатся в быстром танце, трудно разобрать лица, видно только платья, туфли, стулья, синие обои. И слышно голоса.

Менуэт.

АЛЕКСАНДР

Позвольте, ужели у Вас нет нот Россини? Жить в России без Россини, особенно в деревне, решительно невозможно! Бугры близ деревни Бугрово должны огласиться божественным шампанским «Сороки-Воровки», заслышав который одинокий рыбарь подивится сказочному улову, а унылый пахарь – прыти своей лошаденки. Я и сам бы хотел изобразить нечто подобное, но только музыкой слов.

АЛИНА(очень сильно смущаясь)

Мы слышали, Вы пишете роман?

АЛЕКСАНДР

Это россказни, сплетни! Я пишу вовсе не роман, а партитуру! И пока оркестровая часть выходит лучше всего остального. За увертюру я спокоен. Что до нот Россини, это я беру на себя.

Котильон.

АННА

Надолго ли Вы к нам?

АЛЕКСАНДР

Быть может, на месяц, а может, и навсегда.

АННА

Тогда мне следует думать прежде, чем говорить.

АЛЕКСАНДР

Упаси, Господи! Ценность имеет лишь то, что мы говорим, когда не думаем.

Мазурка.

ЗИЗИ

Что такое Аи, о котором Вы беспрестанно твердите, да ещё с таким восторгом? Это сорт винограда или родовое имя виноделов?

АЛЕКСАНДР

Нет, Зизи, это название местности во Франции, неподалеку от Парижа, где раскинулись поля дивных виноградников.

ЗИЗИ

Французы могли бы придумать что-нибудь более оригинальное, чем называть вина по холмам, где собрали для них виноград. Бургундское, Бордо, Аи… Фи, какая проза.

АЛЕКСАНДР

А мне эти названия ласкают слух безмерно, как самая утонченная поэзия.

Александр, Алексей и Брат (Лев) с бокалами.

АЛЕКСАНДР

Меня всегда мучило любопытство – что изучают в Университетах?

АЛЕКСЕЙ

Множество устаревших наук, к примеру, науку фортификации или ареотектоники – это даже не прошлый, а позапрошлый век.

БРАТ

Почему?

АЛЕКСЕЙ

Потому что современный уровень артиллерии делает любые крепостные укрепления бесполезными. Можно делать стены крепостей сколь угодно большой ширины, но, если Ваша артиллерия имеет дальность стрельбы на двести-триста саженей больше, чем у противника, Вы просто будете стрелять поверх стен, поражая цели внутри укрепления. А ведь уже при Наполеоне 24-фунтовая пушка при угле возвышения 45 градусов могла бить почти на четыре с половиной версты.[13] Артиллерия и баллистика решают все!

БРАТ

Да! Мы в Лицее о таком и не слыхивали! Выпьем за артиллерию и за артиллериста, что коротал свой век на пустынном острове в Атлантическом океане! Выпьем за императора, сменившего корону на перо литератора![14]

АЛЕКСЕЙ

Выпьем за литераторов, в изгнании или ссылке, да пребудет с ними надежда на свободу!

Поднимают бокалы и пьют.

АЛЕКСАНДР

Выпьем за божественных Эрато, Эвтерпу и Каллиопу! (его взгляд падает на зеркало, в котором Анна, Зизи и Александра склоняются над столом, непринуждённо рассматривая что-то) И их ножки!

Поднимают бокалы и пьют.

БРАТ

Выпьем за дам и за науку любви!

Пьют до дна!

СЦЕНА 6

Коляска везет из гостей обратно домой в сумерках ОТЦА, МАТЬ И СЕСТРУ. АЛЕКСАНДР и БРАТ едут впереди верхом.

БРАТ

О, я в восторге от Вашей придумки касательно Эзопова языка. Коляска идеально подходит как предмет вполне обыденный и в хозяйстве у каждого присутствующий.

Оглядывается на коляску сзади.

Итак, Алексей при готовности дела пришлет тебе из Дерпта условный знак, что срочно высылает коляску везти тебя лечиться к Моейру. А ежели дело не примет оборот благоприятный, он напишет, что коляску посылать не намерен. Прекрасно!

АЛЕКСАНДР

Прошу тебя, не изъявляй свои восторги слишком бурно, особенно в чужих гостиных. Зря ты начал обсуждать эту тему с Алексеем, он толковый малый, но человек нам малознакомый. Для тебя это салонная болтовня, а для меня – вопрос жизни и смерти. Прошу, впредь держи язык на привязи. Жалею, но не могу быть уверен в твоей молчаливости.

БРАТ

Плохо же ты меня знаешь.

АЛЕКСАНДР

Напротив, слишком хорошо.

БРАТ

Может, все же дождешься милости царской? Или замолвишь словечко перед Лаллой Рук? Она благоволит к тебе.[15]

АЛЕКСАНДР

Мыслями я давно уже не здесь, а по дороге в Париж. Француз от природы добр, чистосердечен, гостеприимен, благожелателен временами…

Благодаря англичанину Стерну, я и географию Франции знаю как нельзя лучше: от Монтрея до Нампона – полторы станции, от Нампоне до Берне – одна станция.[16]

БРАТ